Это моя работа. Любовь, жизнь и война сквозь объектив фотокамеры

– Нашу столицу разрушили, – сказала одна из женщин. – Талибы восстановили столицу. Но в каждом афганском доме женщины – самые несчастные члены семьи. Они думают только о том, как накормить детей. А теперь и мужчины столкнулись с теми же проблемами, что и женщины. Если у них недостаточно длинные бороды, их могут избить на улице. Если они не молятся, их могут бросить в тюрьму. Страдают не только женщины.

– Бурка – это не проблема, – сказала другая. – Главная проблема в том, что мы не можем работать.

Их слова меня изумили. Я наивно полагала, что, учитывая те ограничения, с которыми сталкиваются афганские женщины – невозможность работать или получить образование, – бурка станет главной их жалобой. Для них же бурка была искусственным барьером, физическим средством маскировки тела, но не разума.

Эти женщины заставили меня по-новому взглянуть на мою собственною жизнь, полную привилегий, возможностей, независимости и свободы. Я была избалованной американкой: могла работать, могла принимать решения, быть независимой, могла вступать в отношения с мужчинами, чувствовать себя сексуальной, влюбляться, переставать любить, могла путешествовать… Мне было всего двадцать шесть лет, а я уже так много испытала!

***

За день до отъезда из Кабула я вернулась в Министерство иностранных дел, чтобы получить у господина Файза выездную визу.

– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на стул. – Как ваша поездка? Какое впечатление у вас сложилось от нашей страны?

Я подумала о Мохаммеде из визового отдела, о городских женщинах, запертых в четырех стенах, о вдовах на улицах, о больнице, напоминавшей нечто ужасное. Господин Файз в своем огромном кабинете в Министерстве иностранных дело в Кабуле символизировал все, с чем боролись миллионы женщин во всем мире. В Афганистане «Талибан» дал мне право видеть и делать то, что было категорически запрещено афганским женщинам с тех пор, как талибы пришли к власти. Я могла ходить без бурки, работать. Но, может быть, в Афганистане были и такие женщины, которых вполне устраивала их жизнь: они жили в деревнях, пекли хлеб, заботились о своих семьях и дышали чистым афганским воздухом. Мой жизненный выбор наверняка казался весьма странным таким людям, как господин Файз.

– Господин Файз, – сказала я. – Я люблю вашу страну. Мне лишь хотелось бы, чтобы правила «Талибан» позволяли таким иностранцам, как я, открыто общаться с местными жителями. Мне и другим журналистам очень трудно посещать Афганистан и находить что-то позитивное в условиях столь жестких ограничений на общение с афганцами.

Господин Файз, конечно же, не знал, что я нарушила их правила и лично встретилась со многими афганцами.

– Ваша культура всегда славилась гостеприимством и добротой, – добавила я.

– Понимаю, – последовал вежливый кивок.

Я посмотрела на остатки чуть теплого зеленого чая в фарфоровой чашке и ощутила удивительное чувство комфорта. Мне не хотелось, чтобы этот момент заканчивался.

– Пока не время. Когда мы будем готовы позволить вам встретиться с нашими женщинами и нашими людьми, мы обязательно вас пригласим.

Я улыбнулась. Наши глаза встретились, и я не отвела взгляда. Допив чай, я плотно закуталась в свой шарф, чтобы порыв ветра случайно не сорвал его с головы.

В следующем году я дважды побывала в Афганистане. Между поездками я нашла фотоагентство, готовое распространять мои снимки. Но долгое время их не покупали ни газеты, ни журналы. В 2000 году никто в Нью-Йорке не интересовался Афганистаном.

3. «Мы на войне»

Я вернулась в Нью-Дели и продолжила снимать. Я путешествовала по Индии, Афганистану, Пакистану и Непалу. Более всего меня интересовали проблемы женщин и проблемы прав человека. Мы с Мэрион подпитывали друг друга идеями и сюжетами. Мы поддерживали друг друга, когда уставали, впадали в депрессию, тосковали. Кроме того, командой было легче получать задания. И когда Мэрион в 2001 году решила поехать в Мексику (она всегда хотела пожить в Латинской Америке, к тому же они с Джоном расстались), я поехала с ней. Так началось новое приключение.

Я никогда не думала о возвращении в Нью-Йорк. Я даже не заехала домой, чтобы повидаться с родными. К тому времени, когда я закончила колледж, моя семья рассеялась по всей стране. Лорен переехала в Нью-Мексико и занялась живописью, когда я еще училась в старших классах. Лесли уехала в Лос-Анджелес и стала работать у Уолта Диснея, когда я поступила в колледж. А Лайза последовала за ней через несколько лет – она вместе со своим партнером писала сценарии. Встречались мы только в Рождество – и очень ждали этого момента.