Это не то, что я хотела

Но сейчас… сейчас она счастливая. У неё появился парень, её дочь поступила в элитный университет, её жизнь стала обретать краски, так почему же она не начнёт наслаждаться этой разноцветной жизнью? Пускай она останется такой же счастливой, как и сейчас. Девушка улыбнулась своим же словам о матери и в эту же секунду стала гордиться ею, что она смогла выйти из того ужасного состояния.

А тайна Элис пусть останется сокровенной.

– Ладно, я в комнату, – Элис целует маму в щёчку и уходит к себе.

– Ужин был вкусным! Спасибо! – раздалось с кухни и дверь в комнату закрывается.

Девушка упирается спиной в дверь и медленно сползает по ней, затем обессилено садится на пол. Слёзы мгновенно стали сами по себе течь, живя отдельной жизнью, их невозможно контролировать. Она быстро смахивает слёзы с щёк и начинает глубоко дышать, приводя себя в норму. На прибытие в себя заняло около двух минут.

– Я же ей не рассказала, – прошептала Элис и утыкается подбородком в колени, обхватывая их руками. – Бессовестная я, – она начинает бить себя кулаками, пытаясь причинить себе боль, но это оказалось беспомощным. – И к тому же, бесполезная.

Силы её покинули неизвестно куда, но девушка считала, что она потратила силу на разговор с мамой. Разговор для неё выдался очень сложным. Физически и морально. Но сейчас она гордилась собой тем, что она хоть что-то смогла сказать из этого. Не всё, но смогла.

Девушка хватает телефон с комода и тяжело падает на кровать. От упавшего тела, кровать скрипнула ещё каким-то образом существующими пружинками. Элис заходит в диалог с Венди, которая была как раз онлайн. Только Элис хотела начать писать, как подруга опередила её:

Венди: Как прошло?

Элис поджимает губы, когда продумывает ответ. Она печатает «Отлично» и оставалось только кликнуть по «отправить», но Элис стирает и заменяет то бодрое сообщение на более скверное:

Элис: Так себе.

Сообщение прочитывается сразу, благодаря двум галочкам, которые поменяли цвет на яркий. Венди печатает:

Венди: Подзатыльников дала?

Элис усмехается. Даже через интернет она прочувствовала сарказм подруги. Или это не сарказм?

Венди: Не сарказм.

Значит не сарказм.

Элис: Наоборот, она вне радости от себя.

Как только Элис отправляет сообщение, она откидывает телефон на другую сторону кровати и переворачивается на спину, глубоко всматриваясь в потолок и попутно задумываясь о чём-то. Телефон издал звук, означающий об уведомлении. Девушка, всё также смотря в потолок с тем же умным видом, берёт телефон и вновь заходит в диалог с Венди.

Венди: Ты ей прям так и сказала, что поступила в академию полиции?

Элис переворачивается на живот, одновременно перечитывая несколько раз сообщение подруги, затем она втыкается лицом в подушку и мычит от злости. Злость давала о себе знать, что признание маме, обещанное подруге, она не выполнила, и сейчас она чувствовала себя крайне отчаянно.

Элис: Я сказала ей, что поступила в Нью-Йорк, Про академию полиции вообще не упоминала.

Сообщение вскоре было прочитано, и Венди начинала что-то печатать, а потом переставала, вновь печатала, стирала. Спустя некоторое время она вообще замолкла. Элис начала думать, что и подруга теперь отворачивается. Девушка руками стягивает лицо, снимая с себя разочарование собой, и вновь берётся за телефон. Ответа нет. Венди была в сети минуту назад.

– Ну поздравляю тебя, Элис, ещё минус один, – шепчет под нос себе и окончательно откидывает телефон в сторону, а сама девушка набирается сил и встаёт с кровати, чтобы переодеться в пижаму.

Она одевает на себя любимую пижаму: свободная  белая футболка ниже бёдер и широкие брюки к низу в чёрно-красную клетку. Она её считала любимой, потому что ей казалось, что в другой одежде она не засыпает так быстро, как в этой пижаме. Далее она распускает небрежный пучок, который она и не старалась сделать идеальным. Всё равно весь день она пробыла дома. Когда длинные волосы холодного оттенка падают ниже талии, Элис ощущает исчезновение напряжение и моментальную свободу в области затылка, от чего она закрывает глаза и начинает массировать наболевшую зону, где был пучок. Девушка берёт щётку и расчёсывает ею волосы, каждую минуту собирая с неё несколько оторванных прядей. Вскоре она из этих прядей скатывает волосяной клубок.

– Вот и второй Тимми, – усмехается она и выбрасывает его в корзину около рабочего стола.

На глаза попадается совместная фотография с папой, сделанная за неделю до его гибели. Элис здесь одиннадцать лет. Девочка улыбается до ушей и при этом звонко смеясь, с большой любовью глядя на папу, который изображал дочери смешную рожицу. В голову Элис сразу отдаётся её детский смех, как колокольчики, и родной голос папы, который рассказывал шутку. Элис даже помнит дословно шутку: