Это по-настоящему

Клаудиа позвонила утром и сообщила, что сегодня мы будем делать романтические фотографии для социальных сетей. Но я не знала, что это будет так… интимно. И еще она сказала, что Окли должен сделать заявление. Как будто недостаточно моей встречи с его матерью и размытых фотографий на пикнике с моей семьей.

Окли нужно сделать заявление, и поэтому мы должны сфотографироваться, сплетясь телами на диване, в опасной близости друг от друга.

– Свет слишком яркий, – недовольствует Клаудиа. – Нужно, чтобы фотографии создавали впечатление «вместе смотрим кино поздно вечером», а не «только что проснулись в одной постели».

– И что, этого можно добиться при помощи света?

Окли подпирает рукой голову и смотрит вниз:

– Знала бы ты, сколько смыслов люди могут увидеть в обычной фотографии! Вот, например, когда у меня был перерыв в туре в поддержку «Форда», я пошел в клуб со своим приятелем Тревором Дэвидом, – ну, он барабанщик из группы Twenty Four Seven, знаешь?

Я киваю. Это довольно старая рок-группа, они уже лет десять выступают, но мне никогда особо не нравились.

– Ну вот, и он тогда встречался с одной моделью Victoria’s Secret из Лондона. У нее еще такое странное имя, библейское. Эзра? Джиджи?

– Вирсавия?

– Точно. Ну вот, мы были в клубе, и тут ее кто-то толкнул. А я подхватил, потому что иначе бы она упала. И в это время какой-то придурок нас сфотографировал и продал снимки немецкому таблоиду. И эти снимки выглядят так, будто я не отлипал от нее весь вечер, и на следующее утро они вышли с заголовками, что она изменяет своему парню с его лучшим другом. Хотя на самом деле Тревор все это время стоял рядом, на одном снимке его даже видно. – Он качает головой. – Но они его просто отрезали.

– Ничего себе. Это мерзко.

– Угу.

– А что по поводу… – Я нерешительно умолкаю.

– По поводу чего?

Ну а действительно, почему бы не спросить.

– Бразильской супермодели.

Он ухмыляется:

– Какой именно?

Я приподнимаюсь и пихаю его в бок.

Он хватает меня за руку. И почему-то не отпускает. Наоборот, притягивает ближе к себе. И я не возражаю.

– Ты про Изабеллу Дуарте? Все-таки ты за мной следишь!

Я смотрю на наши сомкнутые руки и чувствую себя очень неловко.

– Давным-давно в моей жизни был период, когда меня крайне интересовала личная жизнь знаменитостей, – выкручиваюсь я. Скандалы с Изабеллой и Пятницей отбили у меня желание следить за личной жизнью Окли. А потом погибли родители, и, кажется, в тот момент я вообще разучилась испытывать эмоции.

– Вот поэтому пиарщики и организуют фейковые пары! Если бы у меня не было девушки, ты бы и вполовину так сильно этим не интересовалась. А любовные скандалы заставляют шоу-бизнес крутиться.

– Возможно. Но я-то все-таки не похожа на Пятницу.

– Нет. Ты похожа на Вонн Беннетт. И мне это очень нравится.

Мое сердце начинает биться быстрее, и чтобы как-то отвлечься, я снова завожу разговор о Пятнице:

– А тебе не бывает завидно, когда она появляется на обложках журналов?

Это происходит почти каждый месяц.

– Ну, ты же понимаешь, что в реальной жизни она выглядит совсем иначе? Эти фотографии так сильно обрабатывают, что ее на них даже родная мать не узнает.

– То есть ты все-таки завидуешь?

– Если ты спрашиваешь, не скучаю ли я по ней, то нет. Мы были просто подростками, и наши менеджеры решили, что отношения между нами привлекут внимание большого количества людей. Так и вышло. Только вот с моей стороны это всегда оставалось исключительно постановочным сюжетом. Так что, возможно, у нас с Иззи кое-что действительно было, но я не давал ей своего номера. – Он понижает голос: – Если на самом деле твой вопрос о том, изменял ли я Пятнице, то нет. Если бы у нас были настоящие отношения, я бы даже близко не подошел к другой девушке. Я не такой, Вонн.

У меня перехватывает дыхание. Этот парень даже не представляет, что со мной творится, когда он так со мной разговаривает.

– Поехали сегодня со мной в студию, – предлагает он.

Я киваю, поскольку не в силах выговорить ни слова. Он лучезарно улыбается, и мне начинает не хватать Белинды, которая приказала бы мне пошевелиться.

– Давайте поменяем позу. Пусть теперь Ок положит голову ей на колени, – говорит наконец она.

Скрывая вздох облегчения, я немедленно сажусь. Окли не сразу подчиняется команде, но потом все-таки принимает новое положение. Впрочем, от того, что его голова лежит у меня на коленях, мне не становится легче. Еле сдерживаясь, чтобы не убрать прядь волос с его лба, я слегка вздрагиваю, и он тут же это замечает.

– Замерзла? – Его глаза вспыхивают.

Услышав это, Белинда щелкает пальцами:

– Одеяло! Это просто гениально!

Кто-то идет за одеялом.

– Расслабься, – произносит Окли.

Ну да, как будто это вообще возможно в такой ситуации!

– Дарла, размажь немного подводку у Вонн, а то макияж слишком профессиональный, – говорит Белинда, и визажист наклоняется надо мной с кистью и возит у меня под глазами.

– Столько труда ради этих фотографий?

– Ради одной фотографии, – поправляет Ок.