Это все придумали люди [СИ]

На набережной мы остановились. Я смотрела на воду, он — в противоположную сторону. Где-то вдалеке играла музыка, она разливалась мягкой волной у меня за спиной и тут же исчезала, встретившись с тихим вечерним бризом.

Конечно, мы могли встретиться здесь завтра. Или в любом другом месте мира. Мы могли встречаться хоть каждый день.

Но сейчас я видела обреченность этого. Мы могли любить друг друга настолько, насколько мы вообще могли здесь что-нибудь. Но в этом не было никакого смысла.

Наши отношения могли бы показаться многим совершенно идеальными. Никаких бытовых неурядиц. Никаких ссор по мелочам. Никакой суеты по несуществующим поводам. Ничего такого, что обычно вырывается за рамки романтических представлений и потому разрушает прекрасную иллюзию.

Наши отношения целиком и полностью были иллюзией.

Не знаю, думал Сандр примерно о том же или о чем-то совсем другом. Но я не могла больше это терпеть. Мы могли договориться, как и когда встретимся в следующий раз, могли сказать друг другу много прекрасных и значительных слов — но сейчас все это показалось мне совершенно бессмысленным. Поэтому я просто развернулась и ушла. Сандр не стал меня останавливать. Как обычно, мы не расплескивали себя зря.

Дверь магазина тихо прозвенела за моей спиной.

VIII. Гарри

Вот это упала так упала! — подумала Алиса.

Льюис Кэрролл. Алиса в Стране Чудес

«There must be some kind of way out of here,» Said the joker to the thief, «There's too much confusion, I can't get no relief…»[9]

— Гарольд!

Голос Хендрикса вклинился между двумя гитарными рифами, заставил меня открыть глаза. Судя по его взгляду, они с Джимми уже довольно давно боролись за мое внимание, однако успех пришел к реальному Хендриксу только сейчас.

Впрочем, большой вопрос, кто из них был более реальным.

Я вздохнул и вынул наушник из одного уха. В другом ударные продолжали биться о барабанную перепонку, уверенным ритмом взрывая мысли на периферии сознания.

— Да? — спросил я, стараясь сосредоточиться на Хендриксе перед глазами, а не в голове.

— Она не выходила? — он едва заметно качнул головой в сторону ее двери — но я и без того знал, о ком он говорит. В конце концов, у нас в офисе было всего две женщины, и я почему-то не сомневался, которая из них интересует Хендрикса больше.

— Нет, — покачал головой я.

«Офисный» Хендрикс слегка поморщился, но вслух ничего не сказал. Джимми в наушнике тоже замолчал.

— Может, постучать к ней? — предложил я, чтобы как-то заполнить внезапно наступившую тишину.

Хендрикс покачал головой:

— Это бесполезно. Ты же знаешь — совершенно не факт, что она все еще там, — его губы слегка скривились. Хендриксу очень не нравилось, что Элис могла совершенно свободно перемещаться по пространствам (и не только по ним), а он ничего не мог с этим сделать.

Да и никто из нас не мог. Мне-то было все равно — но Хендрикса всегда перекашивало при одном упоминании о том, что Элис снова ушла. Или могла уйти.

— Мне кажется, она там, — мягко заметил я — в основном для того, чтобы просто успокоить его. Но я не врал. Было сложно объяснить это ощущение — однако, когда Элис возвращалась, ее дверь ощущалась совершенно по-другому. Не пустой. Враждебной, злой, закрытой, запертой на все возможные засовы — но не пустой.

Хендрикс слегка дернул плечом. Он знал, что я, скорее всего, прав. В конце концов, ему такие штуки давались намного лучше — даром что он был архитектором, пусть и не очень сильным. А уж в том, кто из нас сильнее настроен на Элис, сомневаться не приходилось.

Хотя мы здесь все успели неплохо на нее настроиться. Кроме, пожалуй что, Гектора. Но для него, мне кажется, вообще не существовало правильного камертона.

— Хендрикс, она выйдет, — сказал я, рассчитывая деликатно свернуть беседу. Старик начинал действовать мне на нервы. — Рано или поздно она вернется, ты же знаешь. Она ответственная. И привязана к тебе.

На последних словах Хендрикс еле заметно хмыкнул, то ли правда веря такой неправдоподобной лести, то ли показывая, как мало на самом деле в нее верит. Но он отошел от моего рабочего места — а это было единственным, что меня сейчас интересовало. Я вернул наушник во второе ухо и снова прикрыл глаза.

Джимми в голове строил вселенную звука и ритма.

* * *

Она вышла. Молчаливая, сосредоточенная, бледная. Неприятная. Впрочем, приятной Элис бывала очень редко. Так редко, что я, наверное, скорее удивился бы такому ее состоянию, чем уже вполне привычным нелюдимости и жесткости. Дружелюбная Элис! Ничего не скажешь, смешная шутка.