Это все придумали люди [СИ]

И мы побежали. Сквозь полумрак мыслей Ларса, через лабиринт его сомнений, путаницу желаний, бесконечную череду ошибок и разочарований. Мы бежали, а она не думала отставать — потому что мы боялись, и это манило ее куда сильнее запаха крови или звука пульса. Мы бежали, а музыка билась вокруг, ударяясь о ржавые металлические колонны, рассыпаясь глухим эхом в изломах ферм, взвиваясь серебристой пылью в тусклом свете окон.

И ради этого стоило бежать. Потому что я знал, что стоит нам остановиться — и музыка исчезнет. Колонны рассыплются ржавым прахом, потолок рухнет, окна взорвутся стеклянным фейерверком — и ничего не останется. Музыка закончится — и что-то очень важное закончится вместе с ней.

Элис неожиданно резко остановилась и развернулась на месте. Мы с Ларсом проскочили мимо, замерли на мгновение, сбившись с ритма, и на автомате повернулись к ней. Краем глаза я успел увидеть громадную черную тень.

А потом мы стали падать.

Хендрикс рассказывал, что однажды ему довелось наблюдать за работой одного выдающегося британского архитектора. Старик описывал, как тот прямо у него на глазах построил внутри пространства лестницу и как это было невероятно и круто.

Готов поспорить, это было и вполовину не настолько невероятно, как то, что происходило сейчас с нами.

Потому что мы падали, каким-то непостижимым образом при этом продолжая стоять на полу. Я кинул взгляд на Ларса — и с ужасом увидел, что у того закатились глаза, выставив на обозрение лишь желтоватые белки.

— Ларс! — крикнул я.

Он покачнулся и упал, я бросился к нему. Мы продолжали с чудовищной скоростью лететь вниз, и все вокруг сливалось в сплошной серый поток.

— Ларс!

— Он тебя не слышит, — заметила Элис.

— Что с ним?!

— Упал в обморок.

Я процедил сквозь зубы ругательство. Ветер трепал одежду и поднимал волосы над головой.

— А с нами что?!

— А мы тоже падаем. В его обморок.

Я уставился на Элис, пытаясь осознать ее слова. Не знаю, что сильнее меня удивило — то, что Ларс мог потерять сознание или то, что это получило такое интересное материальное воплощение.

Внезапно все замерло. Толчок был столь сильным, что меня отбросило в сторону и я упал, приложившись лицом об пол. Полежал немного, проверяя, что пол больше не собирается никуда двигаться. Тогда я осторожно встал, попутно ощупывая лицо. Нос был на месте, но болел, хотя кровь и не шла. Еще досталось правой скуле и брови. Я слегка поморщился, потер щеку и подошел к Ларсу, который как раз пришел в себя. В паре шагов от нас Элис поднималась с пола, отряхивая одежду.

Но в этом не было необходимости. Пространство, в котором мы оказались, было совершенно пустым и стерильно чистым. Стены, пол и потолок слегка светились, создавая иллюзию идеально белой бесконечности.

Ларс сел, тихо застонал и схватился за голову.

— Что это было? — спросил он у Элис.

Она стояла у одной из светящихся стен и с интересом ее рассматривала.

— Прости, Ларс, — бросила Элис через плечо. — Мне нужно было выдернуть нас оттуда, а для этого пришлось ненадолго тебя отключить.

Ларс скривился и попробовал встать. Я протянул ему руку.

— Спасибо, — пробормотал Ларс, поднимаясь. В одной руке он все еще держал пустую бутылку. — Значит, мы больше не в моей голове?

— Нет.

— А где?

— Понятия не имею, — спокойно ответила Элис, отходя к другой стене.

— Прекрасно, — буркнул Ларс, прикладывая пустую бутылку ко лбу.

Я попытался проанализировать пространство на предмет каких-нибудь возможных связей, но ничего не смог обнаружить.

— Любопытная штука, — Элис вернулась к нам на середину комнату и посмотрела на потолок. — Совершенно чистое пространство.

— Но это невозможно, — возразил я. — Мы же как-то попали в него — значит, из него можно выбраться обратно.

— Можно, — согласилась Элис, внимательно посмотрев на меня. — Но меня почему-то туда не тянет.

Я невольно поморщился. Она была права. Там нас ждали запутанные мысли Ларса и гарпия…

— Подожди, — спохватился я. — Ты сказала, что мы больше не в голове Ларса… Но ведь гарпия осталась там!

— У всех в голове живет гарпия, — тихо заметила Элис, направляясь к третьей стене, которая ничем не отличалась от двух предыдущих. Ларс фыркнул.

— Готов поспорить, в твоей головке ее нет. Ни одна гарпия там не выживет.

Элис усмехнулась, пробегая пальцами по светящейся поверхности. При соприкосновении со стеной они начинали слегка светиться красным.

— Ошибаешься. У моей гарпии даже есть имя.

Ларс криво усмехнулся, но ничего не ответил. В общем-то, мы оба знали, что это за имя. И догадывались, что лучше его лишний раз не произносить вслух.

В этот момент раздался тихий щелчок. Мы обернулись и увидели, что часть четвертой стены приоткрылась, как будто там была незаметная встроенная дверь. Пока мы смотрели на нее, она успела обзавестись ручкой, коробкой и даже наличником, постепенно приобретая привычные и понятные очертания.

Элис прищурилась, внимательно глядя на вновь образовавшийся выход.

— Это ты построила связь? — спросил я, уже заранее зная ответ. У Элис был очень характерный почерк, который я всегда легко узнавал.

У этой двери тоже был почерк.

И я тоже его знал.