Это всегда был он

– Верю, моя маленькая.

– А еще он передал мне подарок.

– Значит, и он по тебе скучает. Парни не дарят подарки просто так.

– Вдруг он прощальный?

– Ты его уже открыла?

– Пока нет.

– Хочешь, посмотрим прямо сейчас и проведем экспертизу?

Коротко усмехаюсь, и мама ласково мне улыбается.

– Нет. – Я вытираю пальцами мокрый нос и протяжно выдыхаю, успокаиваясь. – Открою его, как положено, после боя курантов. Мы и так нарушили с тобой все правила, за нами наверняка уже выехала новогодняя полиция.

– Хорошо. Как скажешь.

– Спасибо, мам.

– Ну что ты, милая. Я всегда рядом. Всегда тебя поддержу.

Киваю несколько раз, ощутив приятное опустошение. Разговор с мамой не решил всех проблем, но стало действительно легче. Иногда определенный выход из ситуации нужен не так сильно, как простое осознание, что он есть, и далеко не один. Все изменится. Так, как сейчас, будет не всегда. Жизнь длинная, и в ней будет происходить еще много событий, как хороших, так и плохих, но это не определяет ее суть. Только я сама могу это сделать.

– Хочешь, можешь пойти поваляться или посмотреть телевизор с папой? – предлагает мама. – Я тут сама управлюсь.

– Ну уж нет, я тебя не брошу. И кто-то же должен сделать розовый майонез.

Она щиплет меня за щеку, и мы возвращаемся к разделочным доскам. Стучат ножи, глубокие салатницы заполняются, как вдруг в меня прилетает еще один вопрос, неожиданный и колючий, точно снежок.

– Настя, а как далеко вы с Сашей?..

– Ма-а-ам, – настороженно тяну я.

– Знаю, мне тоже неловко, но я отвечаю за твое здоровье.

– Со мной все в порядке. И мы… ну-у-у…

– Понятно. А с циклом как?

– Порядок.

– Молодцы, но, по-хорошему, стоит все равно показаться врачу. Ты можешь записаться сама или…

– Лучше с тобой, – обрываю напряженно.

– Договорились. Сходим после праздников.

– Хорошо. – Надуваю щеки и выпускаю воздух сквозь расслабленные губы. – Боже, я не была к этому готова…

– И я тоже, – нервно хихикает мама. – Как и к внукам, кстати. Сильно не торопись, ладно?

– Ладно, – смеюсь я.

– О! Уже смеетесь?! – заглядывает в комнату папа. – Я купил два батона, они еще даже теплые… ну, были. Где овации?

Переглядываемся с мамой и громко рукоплещем нашему добытчику.

Вечер проходит по-домашнему уютно и по-праздничному ярко. Пока мы с мамой наряжаемся, папа ставит в гостиной стол, который мы все вместе сервируем, расставляя любимые блюда и натертые до блеска бокалы для шампанского. Делаем несколько фотографий у елки и отправляем их родственникам и друзьям с короткой подписью «С наступающим!» По телевизору идет забавное шоу, папа рассказывает веселые истории, а часы неумолимо отсчитывают последние минуты уходящего года. Поздравление президента проходит мимо моих ушей, голова занята формулировкой желания, которое с первым боем курантов и хлопком пробки сокращается до нескольких слов – хочу, чтобы все мои близкие были здоровы и счастливы.

– С Новым годом! – басит папа, наполняя бокалы.

– С новым счастьем! – подхватывает мама.

– Ура-а-а! – тяну я.

Звенит стекло, шампанское пузырьками пощипывает горло, а за окнами раздаются визг взлетающих петард и радостные крики. Мобильные телефоны, лежащие на столе, тоже оживают, сыплются сообщения и звонки.

– О! Сестрица! – улыбается мама и поднимает трубку. – С Новым годом, москвичи!

Она хватает папу под руку и волочет за собой из комнаты, включая громкую связь, а я поднимаюсь из-за стола и подхожу к окну, отдергивая занавеску. Темное небо озаряют яркие вспышки, и я завороженно наблюдаю за десятками искр несколько минут. Горят и гаснут. Горят и гаснут… Неужели с чувствами так же? Неужели через какое-то время я вспомню о Саше, как об этом фейерверке? Неужели останется лишь темное небо?

Усаживаюсь под елку, чтобы открыть один особенный подарок. Тонкая белая лента поддается без труда, и я снимаю крышку. Улыбка растягивает губы, цепляю пальцами чокер из желтых полупрозрачных бусин разной формы и рассматриваю подвеску в виде крошечного белого сердечка в золотой оправе. Закрываю глаза, запрокинув голову. Оно целое. И оно для меня. Надеваю подвеску и делаю несколько селфи на фоне елки. Отбираю самое приличное и тут же выгружаю в Сеть, добавив вместо подписи три красных сердца.

* * *

За окном грохочут фейерверки, освещая вспышками света крохотную темную комнату, которая за один день была превращена из кабинета в спальню. Саша сидит на полу, упершись спиной в край раскладного дивана, и смотрит на акварельный портрет, в углу которого серебрится зашифрованная надпись. Целых тринадцать символов, Мореева постаралась на славу. Но что за ними? Что в них кроется? Это конец? Прощание? Она окончательно отпускает его? Кое-что получается расшифровать довольно быстро, местоимения и частицы, но смысл так и не вырисовывается. Саша убирает портрет в сторону и проводит рукой по волосам. Короткие колючки царапают ладони, и Морев зажмуривается, стараясь поймать равновесие, концентрируясь на движении воздуха в гортани. Его состояние все еще слишком шаткое, любая мелочь может выбить из колеи.