Это всегда был он

Экран мобильного телефона, лежащего рядом, загорается. Саша открывает сообщение и с беспристрастным выражением лица печатает короткое ответное поздравление для Димы.

Дмитрий Зимин: «Желание загадал?»

koroche: «А ты?»

Дмитрий Зимин: «Разумеется!»

koroche: «Снова море бабла и принцессу в придачу?»

Дмитрий Зимин: «Как хорошо ты меня знаешь))»

Дмитрий Зимин: «Кстати, твое желание только что опубликовало новое фото»

Саша с трудом сглатывает и опускает телефон на бедро, снова возвращая внимание дыханию. Проходит пять секунд, десять. Залпы салютов и петард бьют по ушам, а шорох рассыпающихся искр прокатывается по коже мурашками. Морев поднимает мобильный к лицу, открывает страницу Мореевой и смотрит на последнюю фотографию на «стене». Сердце резво вздрагивает, в пульсе слышится – «Моя. Скучаю. Люблю». Желание появляется в мыслях Саши в один миг, когда взгляд цепляется за белое сердечко чокера, обвивающего тонкую шею.

«Хочу, чтобы сердце Мореевой всегда было целым».

Глава 24

Начало второго семестра сопровождается хмуростью серого февральского неба. Сонные студенты медленно бредут к высокому крыльцу главного корпуса университета, и я вместе с ними. Новогодние огни погашены, первая сессия сдана на «отлично», и впереди новый круг. Прикрываю ладонью рот, широко зевая, сдаю пальто в гардероб, а потом, миновав пропускной пункт, направляюсь во внутренний дворик, где должна встретиться с Линой и Лерой. Глаза слипаются, ноги едва двигаются, но легкий толчок в плечо заставляет немного взбодриться. Сумка летит на пол, и пара ручек выкатывается на мраморную плитку.

– Извини, – не глядя бормочу тому, с кем нечаянно столкнулась, и присаживаюсь на корточки.

– Ты прости. Я не хотел.

Пальцы сводит, болезненный ком начинает пульсировать в районе солнечного сплетения. Боязливо поднимаю голову и открываю рот. Серая вязаная шапка натянута на светлые брови, голубые глаза чистые и ясные, как летнее небо. Морев, неловко улыбнувшись, помогает мне подняться и протягивает сумку. Сжимаю кожаную ручку, все еще не в силах произнести ни единого слова. Почти три месяца молчания, три месяца над пропастью неизвестности, и вот мы встретились. Я мечтала об этом моменте столько раз, не сосчитать. Представляла, что скажу и сделаю, но сейчас не могу вспомнить ни одной подсказки. Сердце заходится в бешеном ритме, тело прошибает озноб, как от лихорадки.

Саша отводит взгляд и произносит скованно:

– Еще раз извини.

Он разворачивается и направляется к лестнице, а я недоуменно хлопаю ресницами. «Извини»? И это все? Сжимаю руку, в которой держу сумку, в кулак, и делаю шаг, а затем еще парочку. Замахиваюсь и со всей дури бью Морева по спине.

– Мореева! – вскрикивает он, оглядываясь. – Ты сдурела, что ли?!

– Когда ты приехал?!

– Я-я-я… – тянет растерянно. – Недавно.

– Когда?! – повторяю настойчиво.

– Пару недель назад, – нехотя сознается он.

– А когда собирался сказать мне?!

Саша стреляет взглядом по сторонам, а я поджимаю губы, горячо выдыхая через нос. Бурлящий ком эмоций, вобравший в себя все, о чем я думала и что чувствовала все эти три месяца, вдруг взрывается, лишая меня способности мыслить здраво.

– Ты вообще собирался? – я разочарованно мотаю головой, ноги слабеют.

Морев подходит ближе, и вот мне уже кажется, что сейчас его руки коснутся моих плеч, но ничего не происходит. Яркая картина нашей встречи разлетается на осколки, что безжалостно ранят сердце. Не будет радостных улыбок, сердечных признаний. Да, Саша здесь, но он какой-то… чужой. И я, очевидно, для него тоже.

– Поверить не могу, – ошарашенный шепот срывается с моих губ.

– Настя, ну не мог же я просто так заявиться к тебе, после всего, что случилось, – серьезно говорит Саша.

– Или мог, – с нажимом произношу я, ведь это именно то, чего я ждала.

Он оторопело моргает, по лицу расползаются болезненные трещины неловкости, и я испуганно вздрагиваю. У нас же был уговор. Точно. Я обещала не ждать. Обещала отпустить и забыть, у меня нет прав на претензии. За эти месяцы чувства Саши ко мне легко могли измениться. Гарантий не было, и я это знала, но, увидев его, приняла желаемое за действительное. Разочарование и стыд ощущаются каплями кислоты на коже, и я опускаю нос.

– Настя! – за спиной раздается звонкий голос Леры.

– Извини я… я просто удивилась. С возвращением, – говорю опустошенно и бросаюсь к девчонкам.

Хватаю Лину и Леру под руки и тяну к лестнице, что ведет на цокольный этаж. Колени дрожат, перед глазами влажная пелена.

– Это был… – приглушенно спрашивает Лера.

– Да, – хрипло отвечаю я.

– И что там… – Лина взволнованно оглядывается.

– Он вернулся.

– И-и-и…

– И все, – обрываю я.