Это всё зелье!

И тут мой взгляд упал на обнаженные руки Лиса. Прищурившись, я попыталась убедить себя в том, что мне почудилось, что это вовсе не то, о чем я подумала. Но, как всегда, все самые умные мысли приходят мне в голову слишком поздно.

Я хотела было остановиться, хотела перестать помешивать зелье и тем самым если не полностью отменить заклинание, то хотя бы ослабить его. Но Лис, увидев, что я собираюсь делать, внезапно ринулся вперед, как голодный шакал, и смертельной хваткой вцепился в мои запястья, не давая мне осуществить задуманное.

Я попыталась закричать «пусти!», но кричать в таком шуме было уже абсолютно бесполезно. Да и до кого я хотела докричаться?

– Ах ты мошенник, – шипела я сквозь зубы скорее сама себе.

Но, конечно, мой соперник оказался гораздо сильнее. И когда боковым зрением я заметила, что на поляну выбежали еще люди – много людей, – я мысленно молила только о том, чтобы у меня хватило сил продержаться.

Лис был прав. Я бы сказала, Лис был чертовски прав, как, впрочем, и всегда. Эта его идея пожениться была просто гениальной. Теперь, несмотря на то что видение совершенно не изменилось, я знала одну очень важную вещь, которой не знал Герольд. Чудо, что Орфея не доложила ему о нашей свадьбе, но, может, она сочла эту деталь незначительной?

Однако для меня этот просчет оказался единственной ниточкой спасения, за которую я уцепилась, как обезумевшая.

Я видела, как бежавшая впереди остальных Тигра бросилась мне на помощь. Видела ее встревоженный, почти дикий взгляд, но дикость эта была совсем не такая, как у Василины. В ней соединились дружба и отвага, надежда и стремление, любовь и отчаяние.

Но было уже слишком-слишком поздно. Позволив себе в последний раз улыбнуться раскалившемуся докрасна небу, я ослабила хватку.

А потом услышала взрыв.

Глава девятнадцатая, в которой все жили долго и счастливо

Как тихо.

Это была первая мысль, которая пришла мне в голову после того как все закончилось. И правда, не было слышно ни соловьиных трелей, ни шороха листвы, ни мягких шагов лесных обитателей. Казалось, будто весь лес замер всего лишь на одно-единственное мгновение, и снова все встанет на свои места.

Самым страшным оказалось открыть глаза. Заставить себя это сделать было почти невозможно, потому что тишина хоть и была гнетущей, но неизвестность казалась все-таки лучше встречи с реальностью.

Однако я ведь не могла провести целую вечность, впиваясь ногтями в ладони и сжимая зубы до посинения. Пора просыпаться, Тина.

И я наконец сделала вдох. Вдохнула громко и глубоко, и обычный лесной воздух вдруг показался живительным раствором, самым сладким и действенным зельем.

Поначалу все плыло перед глазами. Я лениво переводила взгляд с места на место, но вместо обугленных пней видела почему-то буйно растущие кусты ежевики и толстые стволы вековых дубов. Все было как обычно и – в этом страшно было себе признаваться – даже лучше.

А затем я уловила что-то темное, какое-то постороннее пятно на этом безмятежно зеленом полотне. Моргнула раз-другой и поняла – это человек.

Смутное ощущение узнавания посетило меня. Какой знакомый плащ!

Но человек не торопился показывать свое лицо, продолжая стоять в отдалении между деревьями. Я чувствовала, что он смотрит на меня, хотя и не могла разглядеть его скрытого капюшоном лица.

– Папа, – наконец выдохнула я.

Нарочито медленно руки мужчины потянулись вверх, и прошла будто целая вечность, прежде чем я увидела такое родное и любимое лицо. Однако что-то в нем было совершенно не так, что-то принципиально изменилось, и вскоре я поняла, что именно.

Глаза. Они были невозможно яркими, и я начала сомневаться в том, что они вообще принадлежат человеку. И даже с такого большого расстояния я различала их цвета – один глаз отца был зеленым, а второй – карим. Совсем как у меня.

– Но как?.. – Говорить было так тяжело (да я и не знала, что именно мне нужно сказать или спросить), поэтому вопрос остался неоконченным.

Тогда мужчина сделал первый шаг, и листва захрустела под его сапогами так звучно и вкусно, что слаще этого звука для меня не было ничего на Плоских землях.

– Все закончилось, Юстина.

И лишь после этих слов я позволила себе оглянуться. Теперь, когда отец был рядом, мне уже не было так страшно, даже если я умерла и попала за черту, а папа был всего лишь галлюцинацией.

Увиденное поразило меня: когда я подумала, что вокруг было неестественно тихо, я не ошиблась в своих предположениях. Было тихо как в могиле или как…

– …в безвременье, – продолжила я мысль вслух.

Взрыв действительно произошел, я взорвала весь волшебный лес! Но, вместо того, чтобы взлететь на воздух, окружающее пространство просто замерло. Остановилось.

Я взорвала время.

По сути, разницы в рецептах не было никакой. С тем же успехом я могла избавить лес от всего живого, и все окружающее пространство, кроме поляны, на которой мы находились, отправилось бы в небытие. Отличие оказалось в намерении.