Это закончится на тебе

Что интересно, родители Эндрю называли его эгоистом, потому что он не был «рад за них». Похоже, их беспокоило только одно: чтобы дети копировали эмоциональное состояние родителей, а это не способствует здоровому эмоциональному развитию. Что касается обязательства детей быть счастливыми — это требование вполне соответствует распространенному явлению во многих нарциссических семьях: токсичной позитивности. Если все выглядит отлично и все ведут себя так, словно очень счастливы, нарцисс начинает лучше думать о себе. Родители могут сказать себе, что отлично справляются с воспитанием детей, и меньше бояться, что на самом деле что-то не так. Эта структура токсична, ведь, когда детям в нарциссической семье приходится притворяться счастливыми, хотя на самом деле они совсем не счастливы, они чувствуют, что ведут себя нечестно. А если они еще и прямо говорят, что несчастливы, как Эндрю, им приходится за это расплачиваться.

Реакция на триггеры

Не имея ни нормальных образцов для работы со своими чувствами, ни возможности восстановиться, ни понимающих родителей, повзрослевшие дети из нарциссических семей могут излишне резко реагировать на определенные ситуации: они пытаются защищаться, ощущают смятение, подавленность или вообще не понимают, что чувствуют. Некоторые взаимодействия с другими могут служить триггерами, напоминая о тех или иных ситуациях в детстве, с которыми они не могут справиться так, как им хотелось бы.

Рассмотрим несколько примеров триггерного эффекта.

45-летняя Беатрис рассказала, что в семье ее не научили, как правильно справляться с чувствами, вызванными тем или иным поведением родителей в ее адрес. До восстановления она начинала критиковать себя, когда общение с друзьями и другими людьми сбивало ее с толку или расстраивало. Срабатывал триггер: она вспоминала, как реагировала на диктаторское поведение отца-нарцисса, и каждый раз брала вину на себя.

Каждый раз, когда у меня возникали разногласия или споры с друзьями или кем-то из семьи, я по умолчанию считала, что не права, и брала на себя вину за все. До того как я начала работать над восстановлением, я на самом деле не знала, как должна себя чувствовать, когда подруга или парень недовольны мной, так что я сомневалась в себе и никогда за себя не заступалась. Я понимала, что не могла всегда быть виновата, но я была той самой женщиной, которая все время говорит «Извините, простите».

42-летний Майкл рассказал мне, что слишком легко доверяет чужому мнению. В ходе обсуждений мы пришли к выводу: такое поведение вызвано тем, что ему приходилось соглашаться с любыми словами или требованиями отца-нарцисса.

По большей части я вообще не понимаю, что думаю и чувствую, так что, когда я с кем-то разговариваю, он может легко переубедить меня или манипулировать мной, чтобы я согласился с любыми его словами. В нашей авторитарной семье иметь собственное мнение было нельзя.

Для 28-летней Анны триггером стал страх быть брошенной. Во время терапии она узнала, что этот страх порожден чувствами, пережитыми в детстве, когда ее воспитывала мать-нарцисс.