Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

Наблюдения Марвина создают удобную систему координат для рассмотрения совершенно иной ситуации с борзыми собаками и охотой на волков в России. Как я показал в этой главе, русские видели в столкновении между волком и борзыми квинтэссенцию противостояния Российской империи дикой природе, воплощенной в самом архетипическом хищнике. Борзые, в свою очередь, из всех охотничьих собак обладали наибольшим сходством с волками. Такие волчьи качества, как дикость, быстрота и свирепость, приписывались самым ценным и испытанным борзым, чьи клички также напоминали об этих качествах. Те, кто охотился с борзыми на волков, – как сами помещики, так и крепостные или наемные ловчие – вызывали у других участников охоты уважение, сообразное уровню их мастерства и степени личного участия в схватке между борзой и волком, одомашненной собакой и ее неприрученным противником. Наивысшим подвигом, придававшим легендарный статус тому, кто его совершил, было непосредственно вступить в схватку с волком наравне со своими борзыми. Рассмотренные нами литературные произведения и исторический контекст демонстрируют, сколь немногие были способны на такое и сколь большого почета они удостаивались.

Прежде чем завершить главу, я вкратце сопоставлю приобретенный Николаем опыт псовой охоты на волка и его последующее поведение в схожей семиотической сфере военных действий – во время сражения, произошедшего по сюжету романа двумя годами позже. Это сопоставление прояснит некоторые моменты, в том числе отсутствие у Николая сострадания к волку, значение зрительного контакта между охотником и добычей, а также роль насилия (и самообладания) в личностном становлении Николая. Сцена сражения показывает, что по мере взросления Николая развивается и его личная сфера моральной отзывчивости, распространяющейся в том числе на вражеских солдат, c которыми он сражается, хотя и не затрагивающей животных, поскольку Николай продолжает на них охотиться. Это сравнение поможет нам подготовить почву для более подробного рассмотрения того, каким образом некоторые русские люди, в том числе сам Толстой, начинали расширять свои представления об эмпатии и нравственности, распространяя их и на волков; этому будут посвящены четвертая глава и заключение.

В 1812 году, во время стычки с наступающими французскими войсками, Николай, теперь уже командир гусарского эскадрона, возглавляет дерзкий рейд для спасения отступающего батальона русских улан от преследовавших его французов. С самого начала этой сцены, когда Николай оценивает ситуацию на поле боя, Толстой проводит отчетливые параллели с охотой. Однако по мере развертывания сцены обозначается принципиальная разница между описанной ранее охотой на волка и насилием, направленным на других людей: