Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века

Каждое животное, которое выводится автором в очерке или рассказе, выступает выпукло, и под мягкой манерой письма обращает на себя внимание не только чертами характера и степенью смышлености, но вместе с тем животное встает перед читателем во весь свой рост, со всей своей индивидуальностью, если можно так выразиться. И в этом отношении г. Поспелов приближается к знаменитому писателю Э. Сетону-Томпсону [Чернобаев 1906: 27].

Упоминание Чернобаевым Эрнеста Сетона-Томпсона (1860–1946), который почти все детство провел в Канаде, но прославился уже в США как автор адресованных детям рассказов и повестей о природе и животных, интересно, в частности, потому, что в самой известной книге Сетона-Томпсона, сборнике «Дикие животные, которых я знал» (1898), как и в «Рассказах о диких животных» Поспелова, содержится рассказ о смерти волка. Кроме того, как отмечает Мэтью Картмилл, некоторые современники критиковали Сетона-Томпсона за излишне сентиментальные и антропоморфные описания животных[111].

Перед всяким автором, пишущим о животных, возникают взаимосвязанные проблемы сентиментальности и антропоморфизма. Поскольку любая попытка запечатлеть точку зрения, не принадлежащую человеку, сопряжена с неизбежными трудностями, писатели вынуждены совершать определенный выбор. Как преодолевать разрыв между сознанием животного и человека? Как передавать мысли персонажей-животных, учитывая отсутствие общего вербального языка? Почему рассказы о животных часто предназначены для детей, и могут ли они иметь такой же успех у взрослых читателей? В оставшейся части этой главы я рассмотрю попытки еще четырех авторов периода поздней Российской империи преодолеть эти трудности, а в конце главы и в заключении ко всей книге вернусь к более общим вопросам.

Четыре произведения, к которым я намерен обратиться, опубликованы в 1892, 1895, 1902 и 1907 годах. В 1892 году в журнале «Природа и охота» был напечатан рассказ «Жизнь и приключения одного волка», подписанный инициалами А. Л. Этот рассказ, объемом в тридцать страниц, представляет собой историю жизни волчицы со времен щенячества до зрелых лет и гибели от рук ружейных охотников. Тремя годами позже Чехов опубликовал свое единственное произведение для детей – рассказ «Белолобый», в котором описываются попытки голодной волчицы добыть пищу для своего выводка, а кульминация происходит в момент неожиданного столкновения дикого и домашнего начал, когда волчица по ошибке выкрадывает щенка у деревенского сторожа. Через семь лет, в 1902 году, выходит рассказ Б. К. Зайцева «Волки» – искусная стилизация, чрезвычайно эмоционально описывающая злоключения волчьей стаи, доведенной до отчаяния голодом и страхом во время скитаний по обширным и заснеженным русским полям суровой зимой. Наконец, в 1907 году писательница-модернистка Л. Д. Зиновьева-Аннибал включила в свой сборник «Трагический зверинец» рассказ «Волки». Написанный от первого лица, он посвящен травматическому опыту молодой девушки, которая стала свидетельницей страданий волков, пойманных царскими ловчими для использования на волчьей травле, и ее сложному чувству самоидентификации с измученными животными. Все эти рассказы позволяют по-разному взглянуть на восприятие и изображение волков во время изменений ментальности в поздней Российской империи. Во всех, за исключением последнего, повествование ведется в третьем лице, с разной степенью антропоморфизма, что помогало читателю поставить себя на место персонажей-волков. Из всех четырех текстов только рассказ Чехова предназначен для детей. В совокупности они демонстрируют и сходства, и различия в том, как разные писатели справлялись с задачами сочувственного изображения волков.