Этот счастливый токсичный мир

– Самое главное, – повернулся ко мне Гектор, стоя на пороге наблюдательной палаты, – не бойтесь судорог. Это нормальное явление. Мы называем его кризисом перестройки. Как только увидите намеки на критическое состояние, быстро жмите красную кнопку, я тут же приду, проверю записи и передам подопытного на дальнейшую реабилитацию. Предупреждаю – не вздумайте им кляп совать. У них иногда пена изо рта идет, есть риск, что захлебнутся.

– Я и н-н-не собирался…

Мы вошли в маленькую, полупустую комнату, где на кушетке возле заколоченного снаружи окна лежал бородатый старик, стянутый ремнями. Он был лет на десять младше Тю-тю, но бог Раций уже давно стребовал с него плату. Заметив нас, старик начал так истошно вопить, что я невольно спрятался за спину начальника.

– Этот, как видите, буйный экземпляр, – спокойно заметил Гектор. – Для такого тут есть вот эти ребята. Помоги-ка мне, парень.

Молодой мужчина в коричневой форме охранника зафиксировал руку подопытного. Гектор достал из кармана шприц, даже не запакованный, и попытался вколоть его содержимое старику, который так вопил и рвался на свободу, что аж кушетка подпрыгивала.

– Но-но, попридержи крону, дедуля, а то я тебе всю руку раскорежу, пока в вену попаду! – прорычал Гектор. – Хочешь, чтобы игла сломалась и пошла гулять по просторам твоих кровеносных сосудов? Или пузырек воздуха тебе по артерии пустить навстречу газовой эмболии? А-а, кретин, ничего не понимает.

Я стоял позади начальника, яростно сжимая доктора Пухи, и чувствовал, как мои волосы поднимаются на восстание. Хотелось бы думать, что Гектор попал сюда из-за того, что оскорблял людей, но рукава его халата были сейчас закатаны, и он не надел медицинские перчатки, поэтому я отчетливо видел его удольмер с низким уровнем. Значит, Гектор попал сюда не как преступник. Но при этом он вел себя абсолютно аморально. Даже я с моей недалекостью в вопросах этики это понимал и потому чувствовал себя закупоренной канистрой, в которую поместили смесь хлорной таблетки и медицинского спирта. Возмущение во мне закипало, давление росло, и наконец я взорвался, разразившись гневной тирадой:

– К-как вы можете так грубо нарушать медицинские стандарты?! Вы вообще учились делать инъекции, прежде чем к пациентам подходить? В-вы даже руки не продезинфицировали! И у вас грязные ногти! К-к тому же, запугивание и оскорбления – это преступление первой категории!

Гектор смерил меня убийственным взглядом и неожиданно ухмыльнулся.

– Это не угроза и не оскорбление, а медицинское пророчество, – сказал он. – Или по-вашему, я не рискую его убить, если он будет сопротивляться? А учился я побольше вашего и не собираюсь выслушивать советы от гениальных сопляков. Вы в своем НИЦ будете командовать, если доживете до этого светлого часа, а здесь командую я. Все, отрубился голубчик. Трудитесь в удовольствие. Я в соседнем кабинете если что.

– А д-документы? – остановил я его. – Мне нужно изучить состав препара…

– Пока что ваше дело – просто наблюдать, – отрезал Гектор, выходя из смотровой вместе с парнем из охраны. – Справьтесь сначала с базовым заданием, потом я подумаю.

Дверь за ними захлопнулась.

Я шумно выдохнул и наконец ослабил хватку, прося прощения у доктора Пухи. Ему всегда приходилось принимать на себя часть моего стресса, но он не жаловался.

– Ладно, – пробормотал я. – Это все-таки Аморановы острова. Это не ц-цивильный материк. Люди здесь… другие. Это нужно учитывать. Самое главное – работа и результат.

Я сел на стул рядом с кушеткой, мельком разглядывая бледно-голубые стены, забитый хламом шкаф, часы в форме подковы, синий электрочайник на табурете возле розетки. Весь подоконник был в сахаре, и на нем кто-то выстроил небоскреб из чайных пачек, водруженных одна на другую. Верхняя, с романтичным названием «Для двоих», была приоткрыта. Внутри лежали розовые пакетики в форме сердечек.

– Кому хватает ума пить в таком месте чай? – спросил я доктора Пухи. Он укоризненно сверкнул глазами, в которых отражались блики люминесцентной лампы.

Пульс подопытного постепенно учащался, дыхание становилось поверхностным, и он обильно потел. Я следил за показателями внимательно, и все же кризис перестройки застал меня врасплох. Старик внезапно выгнулся, натягивая ремни, и стал биться в таких конвульсиях, что кушетку затрясло и, казалось, даже стены задрожали. Я на секунду запаниковал и не сразу нажал красную кнопку.

Тут же явился Гектор в сопровождении двоих охранников. Он мельком просмотрел мои записи, махнул парням, и они покатили больного прочь из палаты. Старик все еще конвульсировал под ремнями, поэтому я разразился фейерверком вопросов, как брошенный в воду калий.

– Он в п-порядке?! Эт-то н-нормальная реакция? А к-куда его повезли? Р-разве н-не следует п-понаблюдать за ним, пока он не стаабилизируется? Что п-приводит к такой реакции? Д-действующее вещество…

– Умолкните, Финард, я вам не справочная, – отмахнулся Гектор, швырнув мои записи на стул. – Сюда скоро привезут следующего. Я попросил кого-нибудь спокойного, так что на этот раз сделаете инъекцию сами, ясно?