Евангелие Достоевского

Поколение отцов в лице Степана Трофимовича возвращается к исконной русской вере. А поколение сыновей остается во власти бесовского наваждения. Шатов убит, Кириллов застрелился, Ставрогин повесился, Петр Верховенский сбежал в Швейцарию, чтобы продолжить начатое революционное дело. Такова развязка романа. Исцеления бесноватого не происходит, бесы не выходят из человека и не входят в свиное стадо. Они продолжают сидеть в русском народе и ждать часа своего торжества, «когда царей корона упадет… и пища многих будет смерть и кровь», когда «явится мощный человек… и будет все ужасно, мрачно в нем».

Исцеление двух бесноватых в стране Гергесинской. Фрагмент фрески. Сербия. Дечаны. XIV в.

В пушкинской речи, используя образ «гордого человека» из поэмы «Цыгане», Достоевский видит в нем собирательный образ русского народа. Обращаясь к современникам и потомкам, он говорит: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве… Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой – и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя – и станешь свободен как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя, и поймешь наконец народ свой и святую правду его».

С. И. Фудель

Проповедь смирения – то новое слово в русской литературе, которое проходит красной нитью через зрелое творчество Достоевского. И призыв, завершающий пушкинскую речь, как бы подводит итог этой проповеди, источником которой является Евангелие: «Смешно иногда читать, когда ставится такая проблема: откуда идут его взгляды на смирение, на очищение страданием, на любовь – от Руссо, Паскаля, Шатобриана или Диккенса? Они идут от Евангелия, от московского дьякона, учившего его Закону Божию в доме Мариинской больницы, от его каторги с русским народом, от духа Христова, которого если кто не имеет, то и не поймет ничего в Христе. А Христос, как сказано, был “кроток и смирен сердцем”… В том и есть сила и власть Достоевского, что он пишет не как живописец прозы, не как “мастер искусства” за богатым письменным столом, а как созидатель человека, и прежде всего самого себя, как друг, спасающий гибнущую душу, сам во всем пережив и все еще переживая эту нравственную гибель» (С. И. Фудель).

Спасение России и русского человека – не в заморских учениях, не в утопических идеалах свободы, равенства и братства, не в нечаевщине. «Я и сам старый нечаевец, – признается Достоевский. – Я стоял на эшафоте, приговоренный к смертной казни… Вы мне возразите, что я всего только из петрашевцев. Пусть. Но почему вы считаете, что петрашевцы не могли встать на нечаевскую дорогу?..» Революционеры бывают разных мастей, но за революционной идеологией стоит бесовская реальность, потому что революция вдохновляется безбожным, демоническим идеалом.

Достоевскому понадобилось пройти через эшафот и каторгу, чтобы отказаться от иллюзий молодости и прийти к убеждению, которое он вкладывает в уста своего героя: «Атеист не может быть русским», «неправославный не может быть русским». Достоевский верит, что спасение России и каждого русского человека – в подлинно народной вере, в Православии, во Христе. В этом – главная мысль его Евангелия, мысль пророческая, к которой современники не прислушались, но которая и теперь, в XXI веке, сохраняет свою актуальность.

Глава 4. На пороге бессмертия

К середине 1870-х годов Достоевский становится знаменитым, всенародно известным и любимым писателем. Позади каторга, ссылка, годы поистине каторжного литературного труда. В 1876 году Достоевский приобрел свою первую недвижимость: двухэтажный дом в Старой Руссе. До этого он жил только на съемных квартирах.

Впрочем, «приобрел» – не вполне точное слово. Денег на покупку дома у Достоевского не было, и предприимчивая Анна Григорьевна попросила своего брата купить дом с тем, чтобы, когда появятся деньги, семья Достоевского могла его выкупить. Это в конце концов и случилось, но уже после смерти писателя.

Дом Достоевского в Старой Руссе. Фотография А. Савина

Несмотря на условный статус собственности, при жизни Достоевский воспринимал этот дом как свое гнездо, охотно приезжал сюда из Петербурга. Здесь он работал над «Бесами» и «Подростком», здесь же у него зреет замысел романа-эпопеи «Братья Карамазовы».