Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

— Но вы-то, Станислав Николаевич, надеюсь, понимаете, что Митя ни при чем, выручал друга?

— Да, — он поднял красные глазки, — я тоже теперь думаю, что ваш горец ни при чем! Вот! — Он разложил пасьянс фотографий. — Произошла передача эстафеты... четвертому лицу, — он щелкнул ногтем по Мите, — а для этого, видимо, потребовалась смерть Мары! — Он вздохнул, словно хорошо ее знал.

— Но Митя не убивал?

СН развел маленькими пухлыми ладошками.

— Мы думаем, что инициатор — вот! — Не ответив на мой вопрос, он показал фотографию. Тоже знакомый, но другой... загадочный Атеф. — Если ОН вам позвонит, соглашайтесь на все, что бы он ни предложил! — СН обвис в кресле уже почти обессиленно, явно показывая, что истратил на меня слишком много сил и секретной информации.

— Так я... свободна? — робко пролепетала я.

СН устало кивнул. Я встала.

И только я вышла из грозного учреждения, сразу же заверещал в кармане телефон.

— Ты где шляешься?!

Апоп. Довольно-таки грубо. Впрочем, кажется, считается у них, что грубость с женщинами — признак силы. Но мне сейчас не до их признаков!

— Не хочу с тобой разговаривать! — Я отключила трубку.

Взбегая, с замиранием сердца, к себе по лестнице, я вдруг вспомнила полусон-полубред... среди ночи появляется в нашей комнате Мара в каком-то юношеском платье (в чем, интересно, ее нашли?) и заставляет, умоляет Митю сделать ей укол в бедро!

Инсулин? Или это был сон? Вспомнился Гуня: «Новый владелец должен убить старого, тогда Жезл будет подчиняться!»

Да, молодец Мара: как взяла Жезл своими руками, так своими руками же его и отдала!

Задохнувшись, я стояла на площадке. Но, значит, Жезл Силы теперь у Мити? С ним, думаю, полегче будет и в тюрьме? Впрочем, не Мите! Я вспомнила с отчаянием, как он подолгу глотает выхлопной газ, стесняясь выглянуть в форточку и заорать на «козла»: да — не в те руки!..

Расстроенная, я вошла в квартиру... Вот я в ней и одна! Дверь Мары была запечатана печатью на веревочках, дверь наша — свободна. Я вошла быстро в спальню, выдвинула ящик тумбочки и услышала, как что-то громко корябнуло, проехавшись по фанере. Запустила туда руку... Звездочка — Марин «подарок» — в ящике!

Не счел нужным!

«Явление Христа в милицию», кисти художника-самоучки!

Я пошла в ванную.

Я так и предполагала, еще с самого начала, что в нечто подобное мы с Митей влипнем! И та тройная фотография одного человека в разные эпохи, наверное, еще не самое страшное, что может быть.

Я вспомнила СН: «...соглашайтесь на все, что бы он вам ни предложил!» А вдруг — экскурсию в преисподнюю?

Веселое дело: в пустой квартире, рядом с опечатанной после убийства дверью, ждать этого звонка!

Была глухая, беззвучная ночь. Даже сигналы угона на авто, которые обычно взвывали вдруг ни с того ни с сего, испуганно молчали. Я чувствовала абсолютно ясно: ОН надвигается! Лампу на столике я не гасила, хотя уже третий час. Для него — самое время!

Телефон задребезжал все равно неожиданно. Я чуть было сразу не хапнула трубку, но вспомнила лицо СН (тоже не очень приятно вспоминать его ночью) и отдернула руку. Спокойно!.. Сердце прыгало. Никакой спешки. Я, вообще, сплю. Поднявшись, я надела сперва правый рукав халата, долго попадала в левый...

— Алле... — достаточно сонно.

Господи! Гуня! И этот туда же! Голос, впрочем, глухой, как из преисподней!

— Вы не знаете меня...

Хорошее начало.

— Я Вова, из Симферополя.

Молодец. Конспиратор.

— Я заходил к вам...

Не уточняя куда.

— Но никого не видел. Ни-ко-го! Вы понимаете меня? Я сейчас улетаю. Но не в Симферополь! Прощайте.

Короткие гудки.

Первые несколько секунд я чертыхалась, но потом успокоилась и даже обрадовалась. Все поступки надо соотносить с людьми, их совершившими. Для Гуни этот звонок — мол, ничего не видел и ничего не скажу — поступок смелый и даже отчаянный. Спасибо ему!

После этого я даже успокоилась и стала засыпать. Ну их всех, с глобальными проблемами! Могу я отдохнуть?

Только Мара бы не зашла — запросто, по-соседски. Я проверила запор.

Мне приснился Митя. Я укоряю его: зачем ты участвуешь в проекте «Голгофа»? А он, улыбаясь, говорит: «Не дергайся! Погоди! Я и так вхожу в смертельный холод, а ты еще брызгаешься!»

Телефон, оказывается, трезвонил уже давно. Вот теперь уже у меня не было никаких сомнений, что звонит ТОТ!

Я посмотрела в окно — ночь. На часы: полпятого утра. Самое время!

Я сняла трубку, но не могла ничего произнести.

— Здравствуйте. — Его голос донесся откуда-то издалека.

Я не отвечала. Я помнила лишь слова: «...соглашайтесь на все, что бы он вам ни предложил!» Я согласна!

— Я узнал, что у Мити неприятности, — не дождавшись ответа, тихо продолжил он. — Я могу чем-то ему помочь?

— Да, — проговорила я хрипло.

Похороны Мары были ужасными. Я все время представляла, каково ей, прожившей в неге и роскоши, было бы увидеть все это!

Это был «эксклюзивный участок», как уверили нас. Больше всего он походил на поле Курской битвы, ближе к окончанию ее.