Евангелие отца

День для Никоса, кажется, сложился крайне неудачно. Из Танжера сообщили, что с Бальтазаром разговаривать можно, но крайне сложно. Человек опустился настолько, что его, кажется, уже ничего не волнует. Странно, как-то…. Не мог он измениться настолько за такое короткое время. Что-то не сходится. Усталость? Обида? Ну, бывает. Какая справедливость в таких играх? Но еще тогда показалось удивительным, что он просто так ушел, не взяв ничего. И он на виду. Не прячется. Может – своя игра? Тогда, что ему надо? Нет, он не мог просто так превратиться в животное. Если только…. «Надо будет самому туда лететь. Этого не избежать. Тем более, что события начинаю развиваться настолько стремительно, что промедление губительно для дела. А может и не только для дела, но и для собственной жизни».

Никос набрал несколько цифр на внутреннем телефоне.

- Сэр, я могу Вас увидеть сейчас? Необходима Ваша санкция. – Он явно попал на совещание. Босс не любит таких звонков, но на этом и расчет: все знают, как босс не любит такие звонки и именно поэтому когда надо чего-то достичь – надо идти вопреки правилам. Кстати, именно он Никоса научил этому правилу еще в Ираке. – Спасибо, босс, через пять минут на лестнице. «Если он даст мне санкцию на участие в деле, есть шанс что-то сделать».

Лестница была чудным местом для разговоров. Пять этажей вверх и пять этажей вниз в полной тишине и при полном отсутствие людей – это десять минут разговора. Кто будет ходить по лестнице, если в здании четырнадцать лифтов? Никто не будет. «Два хот-дога? – Пришла откуда-то мысль. – Куда ей два? Что за мысли-то? Интересно, что скажет мистер Ной? Хотя, что бы он ни сказал – вечером надо быть во Франции. Надо убедить. Париж, конечно, слабое убеждение – если бы я сказал, что мне срочно надо в Мозамбик – я бы улетел сразу. А Париж весной…. Скажу, что потом обязательно сразу в Мозамбик». Что тут скажешь! Если человек шутит, значит одно из двух: либо все хорошо, либо все пропало. Что скажет мистер Ной?

Гл. 18

«Просто этой Ложи никогда не существовало». Это легко сказать, но это нелегко принять. Можно подумать, что мир перевернулся. Нет, не перевернулся: утро, день, вечер – все как прежде. Только вечер был уже в кафе иерусалимского аэропорта «Бен-Гурион». Беда, которая постигла Великого Мастера Джонатана Тиза, возможно, еще не была бедой – беда могла ждать впереди. «Почему я? Почему это происходит со мной? Похоже на сон только это не сон». Конечно, это не сон – во сне редко приходят электронные письма. Две милые девчушки прошли мимо столика Тиза, три молодых человека в ярких рубашках громко о чем-то спорили, когда объявили прибытие рейса из Франции, израильские полицейские смотрели футбол по телевизору на стене зала и чашка кофе, и незажженная трубка. Можно бы и поесть, но что-то мешало. Что-то не нравилось Тизу. Все слишком быстро случилось и не случилось одновременно. Он не успел прилететь и включить сотовый, как получил два коротких сообщения: «Встреча отменена. Оставайтесь в Иерусалиме» и «С приездом, Великий Мастер Ничего».

Теперь тишина. Понятно только то, что произошло непредвиденное: остается ждать. О его приезде знали обе стороны: и те, кто его направил сюда, и те, кто об этом не должен был знать. Джонатан встал из-за столика, положил несколько евро на блюдце со счетом и пошел к выходу. Голос за спиной заставил вздрогнуть. (Кажется, я слишком возбужден. Нет. Скорее, я просто испуган. Так не годится. Это плохо). Голос вежливо, но настойчиво повторил:

- Я ведь к Вам обращаюсь, сэр.

Джонатан медленно повернулся к говорившему:

- Простите?

- Вы забыли заплатить.

- Я положил…. Простите, разве Вы не принимаете евро?

- Не по субботам, сэр. Обменные пункты закрыты, а мне сдавать кассу.

- Но у меня нет шекелей, - Джонатан почувствовал себя действительно неудобно. – Что же делать?

Официант подумал немного и сказал:

- Ничего страшного – давайте в евро. Только не четыре, а, скажем, семь. За беспокойство.

- У Вас праздничный субботний курс? – Джонатан попытался пошутить. Шутка не получилась – парень поднял бровь.

- Сэр не может заплатить и, может быть, хочет, чтобы я позвал полицейского?

- Боже упаси! Вот, возьмите. – Тиз аккуратно положил на столик банкноту в десять евро.

Парень молча взял и отошел. «Здравствуй, Джонатан. - Пронеслось в голове. – Ты в Израиле».

Десять евро плюс четыре евро на блюдечке. Получается четырнадцать евро за кофе? Израильтяне никогда не пропадут, даже если их три раза выгонят из Палестины. Первое, что они сделают – станут арабскими евреями и останутся тут жить, как и жили. Будут продолжать торговать и арабы при всем их хитроумии просто станут нищими при таких ценах. Он часто думал: какая между ними разница? Никакой. Привычки, менталитет, обряды, история – все общее. Камень в храме и тот один и тот же. Одна земля и века сражений во имя Господа с двумя именами. «Джонатан, это ересь!». Голове не запретишь возражать. Но все идет к тому. Иначе, зачем ты приехал, Джонатан? Зачем? Возможно, на этот вопрос ответ будет дан сегодня.