Евангелие отца

- Тогда съешьте пиццы или познакомьтесь с этой блондинкой – она выглядит вызывающе. Впрочем, пицца выглядит лучше, на мой взгляд. Но, раз Вы ессей только по остаточным признакам, Вам можно общаться и с тем, и с другим.

- Вы разговариваете свысока – почему? В чем причина?

- В Вас, милый Хасен. Вы совершенно запутались. Вы молоды и вся причина такого внимания к Вам, что среди Ваших братьев по ордену остались только два человека. Один скоро появится, а второй – это Вы собственной персоной. И мне приказали Вас оберегать, чтобы, простите, Вы возродили то, что было уничтожено несправедливо. Вот, собственно, и все. И я вообще-то немного устал и от Вас, и от Вашего непонимания. Хотя, отдаю должное Вашему терпению, обреченности и тупости. Прошу прощения за резкое выражение.

- Да уж. Вы в словах не стесняетесь.

- А Вы? Вы, кажется, и в поступках не стесняетесь? Вы ессей, который даже не знает, что это значит! Вот почему кому-то приходится расхлебывать недостатки Вашего образования? – Бальтазар комедийно вскинул ладони к небу. – Боже! Прости меня за недостойное поведение, но Ты сам должен был позаботиться о них! Хотя, понимаю, что у Тебя и других забот полно и безропотно принимаю часть Твоей работы на себя. – Бальтазар всхлипнул и чуть не уронил голову в тарелку. Подошел официант и положил на стол газету.

- «La Stampa»? Ничего приличнее не было? – Официант покачал головой и ушел.

- Чудовищно.

- Вам не нравиться эта газета?

- Мне вообще не нравятся газеты.

- И что там? – Хасен немного вытянул шею, пытаясь увидеть заголовки на первой полосе.

- Ничего такого. Так себе и все. Словом, Вы свободны, как ветер. Но, если хотите все это закончить – поехали – нас уже ждут.

- Откуда Вы знаете?

- В газете написано.

- Шутите?

- Нет. Вот тут так и написано: «Пора ехать».

- Где? Покажите?

- Вы, что, шуток не понимаете? Даже о Вашей смерти написали бы в лучшем случае на последней странице в рубрике «Опять эти туристы». Ишь, Вы! Первая полоса! Словом, поехали – ненавижу анчоусы.

- Что же мы так долго сидели здесь?

- Я Вас развлекал лекцией про демократию и республику. Скажите еще, что было неинтересно.

- Только зачем?

- Время убивал вместо Вас. – Бальтазар отодвинул стул и встал. – Надо же было как-то развлекаться? Ничего лучшего в голову не пришло. А то бы Вы вопросами замучили. Поехали, нам действительно пора.

К веранде подъехало уже знакомое Хасену такси. Они сели и таксист, опять не задав ни единого вопроса, резко развернувшись через сплошную, рванул старенькую «Ляньчу» на юг…

Что изменилось в мире за это утро? Ничего. Никоса, наконец, назвали его собственным именем – Хасен, что ему не очень понравилось, с одной стороны, потому что предполагало новый неожиданный резкий вираж в его жизни, и принесло облегчение с другой, потому что усталость и напряжение последних лет были уже невыносимы. Он давно потерял всяческую связь со своим орденом. Он понимал, что если его не трогают, значит еще не пришло время. Но, когда он узнал, что в Монпелье, во время взрыва в старом доме, погибли родные ему люди, он понял, что он следующий и настало его время. Он знал, что этот взрыв организовал мистер Ной – его непосредственный начальник и сделал все возможное, чтобы отплатить ему той же монетой.

Хасен, тогда еще Никос, вошел в контакт с группировкой ваххабитов в палестинской части Иерусалима и начал свою собственную игру. Он не знал, что вокруг него идет сложная игра религиозных общин. Он не знал, что ввязался в историю, которая неизвестно еще как могла закончиться для всего остального мира – он хотел крови мистера Ноя и больше ничего. За своего отца, за своего дядю, за своих братьев, которые тогда погибли в Монпелье. Никос совершенно ничего не знал ни о Люсьене, ни об Иосифе – он знал только то, что мистер Ной его же собственными руками убил его же собственных родственников и братьев. Его руками, потому что именно Никос планировал операцию, детали которой от него скрывались.

Никос нашел информацию, которая открыла ему имя того, кто конкретно выполнил эту работу и, приехав в Иерусалим, встретится с ним лично. Доктор так и не успел ничего понять – он знал, что Никос служит в этом же Управлении и у него не возникло никаких подозрений. Никос убил его? Конечно, нет. Это запрещено верой ессеев. Но, нигде не написано, что нельзя врага отдать другому врагу, что, собственно, Никос и сделал. Он просто рассказал все, что знал о докторе и его основной работе Ахмеду. Дальше уже все было совершенно не его заботой. Правда, случился небольшой казус. После того, как Ахмед выполнил свою работу, на квартире доктора появился еще один человек, которому ничего не оставалось делать, как только сообщить Бальтазару, что кто-то выполнил его поручение раньше. Небольшое расследование, устроенное Марком и Робом, привело Бальтазара опять к Никосу, и чего греха таить, дало лишний повод выпить. Ведь если грех убийства взял на себя кто-то другой и если собственная цель достигнута пусть и совершенно неожиданно, то приятное ощущения от собственной непричастности будет еще приятнее, правда?