Евангелие рукотворных богов

- Зачем? Бросаешь? От себя бежишь! Ты себя со стороны видел? Ты же зверь! Не лучше волколаков! Так со стороны виднее! Глаза твои под вопли умирающих там как сверкали! От запаха крови с ума сходишь!

Вот уж неправда - никогда не пьянил Ключника азарт убийства и он, не реагируя на крики наемницы, продолжает путь.

- Человека в себе душишь? Да этот пацан единственное, что тебя с жизнью связать может, отворачиваешься?

Тоже не так, совсем не это Рахана в мире удерживает, другая цель от безумия бережет. Ну, мальчишка, конечно, тоже не совсем безразличен, иначе разве спасал бы во всех перипетиях?

Ключник идет.

- Всех, кто дорог, вот так оставляешь? Трус! Сдохнешь один, никто добрым словом не помянет!

Солдат остановился. Сзади видно было, как поднялись и опустились плечи в глубоком вздохе. Всех… скольких… и кого еще… Трус? А что, может быть… Вот только никому не ведомо, чего боится и что ненавидит хромой калека.

- До Разлива хоть доведи, до плотины - оттуда по большой воде на юг проще. Сам знаешь, как Кута от дороги отворачивает - места совсем дикие пойдут, - всхлипнула Стерва, сдаваясь.

Довести до Разлива. Гигантского болота-водоема, заполонившего поймы рек, охватывающего сопки, страшного места, грозящего в любой момент излиться неконтролируемым потоком, что сметет все на своем пути. Как отточенный меч, подвешенный на конском волосе, так и кажущиеся спокойными воды просто ждут момента, чтобы сорваться в бурный пенистый водоворот. Потому как единственное, что сдерживает их, с другой стороны и тоже, что создает такое опасное равновесие - это величественная Плотина, строение ушедшей цивилизации, одна из многих попыток предков обуздать могучих духов стихий. Ключник уже видел плотину, и видел покинутый город у ее подножия. Город, некогда не маленький, название… кажется, как-то связанное с Братьями, никто точно уже не помнит, никто не живет, город вызывал ощущения печальные и горькие, покинутое место, зарастающее невнятной растительностью и продуваемое всеми ветрами. Но плотина… плотина завораживала. Три сотни футов высоты и более пяти верст длиной, уже до краев переполненная водами скованной реки. Серый монолитный камень, сочащийся ищущими себе дорогу ручьями, нависающий над кажущимися крохотными верхушками могучих елей. Мертвое сооружение, брошенное создателями и угрожающее всему вокруг. Гордость империи, самый большой и глубокий рукотворный водоем теперь стал чуть не вдвое крупнее, затопив ранее плотно заселенные плодородные земли. Природа отыгрывается на потомках гордецов, но и, с другой стороны, скрывает под пока спокойными волнами остатки Пути, что раньше тянулся вдоль берегов, а значит защищает, предохраняет всю восточную часть континента от прорывов новообразовавшегося необузданного хаоса Запада. А вниз, на юг по разлившейся реке, сколько, пять, шесть сотен верст, за центром провинции, тоже, наверное, мертвым, там, дальше, как легенда, райское, кристальное, великое природное озеро, зажатое в грандиозном ущелье. И горы, искрящиеся белизной горы на его юго-восточном берегу, и чистая зелень, устилающая их подножья. Сумевший добраться до тех мест обретет покой. Так говорили странники. И первым шагом отсюда в достижении мифической страны был путь до Разлива. Дорога вдоль течения Куты была более менее обжита, но затем ныряла в леса, местами прерывалась обрушенными мостами через реки, убогое население разбросанных то тут то там вырождающихся поселков представляло опасность своей непредсказуемостью, одним словом, путь до Разлива нельзя было назвать легким. Что же, Ключник, идя с Запада, один раз пересек Разлив и преодолел участок до Куты, наверное, он смог бы оказать еще одну, последнюю, услугу своим попутчикам, проводив их в противоположном направлении.

- Ладно, ждите пока, - поразмыслив, буркнул солдат и быстро удалился в сторону леса. Наследие Краба не давало покоя, вот только вернется ли он потом в безмолвный хутор?