Евангелие страданий

Ты скажешь, быть может: кто же станет отрицать, что всякое даяние доброе и всякий дар совершенный – свыше. Однако не отрицать этого далеко еще не значит это понимать, а понимать это далеко еще не значит желать верить этому и верить этому. Но тот, кто не с, тот неизбежно против[167]. Кажется ли тебе и здесь плод познания столь приятным, что ты, вместо того чтобы судить духовно, желаешь лучше иметь знак, позволяющий опознать доброе и совершенное, и иметь доказательство того, что оно действительно низошло свыше? Как же должен быть устроен такой знак? Не должен ли он быть совершеннее совершенного, добрее доброго, если предполагается, что он способен доказать, что совершенное есть совершенное? Может быть, таким знаком будет знамение, чудо? Но разве чудо – не смертельный враг сомнения – так, что они друг с другом несовместимы? Может быть, таким знаком будет опыт? Но разве сомнение не есть беспокойство, делающее жизнь опыта шаткой, немирной, никогда не входящей в покой[168], никогда не прекращающей поиска, так что даже если она нечто и находит, то никогда этим не довольствуется? Должно ли стать таким знаком свидетельство плоти и крови? Но разве плоть и кровь – не доверенные сомнения, с которыми оно постоянно советуется?[169]

Но если здесь невозможно доказательство, не значит ли это, что сомнения не остановить? Ни в коей мере. Если бы доказательство могло быть приведено так, как того требует сомнение, то этим сомнение не могло бы быть остановлено, так же, как не может быть остановлена болезнь с помощью лекарства, которого она сама жаждет. Если же ты, напротив, будешь иметь уверенность, тогда апостол покажет тебе путь еще более совершенный[170] – путь, на котором ты умрешь для сомнения, а совершенство придет к тебе; ведь слово веры не борется с сомнением орудиями последнего, но сперва связав сильного, забирает у него его орудия[171].

И вот сперва апостол устраняет завесу мрака, удаляет тень перемены[172], прорывает череду изменений, обращая взор верующего вверх, к небу, чтобы он искал горнего (Кол 3:1–2); чтобы ему мог явить Себя во всем Своем вечном величии, высящемся над всяким сомнением, Тот, Кто пребывает на небесах, – Отец светов, светлость которого не помрачает никакая тень, не изменяет никакая перемена, не затмевает никакая зависть, и никакое облако не закрывает от очей верующего. Если это не стоит для тебя твердо, если ты желаешь вверить себя фальшивой дружбе сомнения, оно тут же примется вновь и вновь все искажать для тебя своими тенями, запутывать своими изменениями, затмевать ночными туманами, лишать тебя этого, словно бы его никогда и не было. Поэтому и говорит апостол: всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены.