Евангелион: фантазия на тему финала

Он вскрыл одну из дверей и замер на пороге. В центре камеры висела, подвешенная за руки, хорошенькая молодая женщина. Она была полностью раздета и Синдзи мельком подумал, что, окажись на его месте Мураками или Судзухара, они, наверное, умерли бы от счастья. Его самого, однако, ситуация нисколько не трогала. Ну, висит себе в пустой камере связанная тётка. Ну, красивая, да. Ну, голая. И что?

Голубые глаза пленницы широко распахнулись. Синдзи, в свою очередь, озадаченно пялился на неё.

— Ты кто такая?

— Сзади! — вскрикнула она.

Синдзи не успел среагировать, и на его голову обрушился удар резиновой дубинки. Он даже не обернулся. Охранника отбросило назад, его голова с неприятным хрустом сделала несколько оборотов и отделилась от тела. В потолок ударила тугая струя артериальной крови.

— Ты кто? — повторил Синдзи.

— Манька! — торопливо ответила она, посмотрела круглыми глазами на тело охранника и судорожно сглотнула. — Не убивай. Я же тебе всё-таки помогла.

— Это имя или фамилия?

— Имя. Фамилия — Магдарина. Я из Иркутска. Город такой в России, слышал?

Синдзи повёл крыльями. Узел на руках Маньки распался, словно рассечённый бритвой. Она мягко приземлилась на пол, её руки плетьми обвисли вдоль тела.

— Вот суки! — пожаловалась она, безуспешно пытаясь пошевелить конечностями. — Ненавижу!

— Ты что здесь делаешь, Магдарина-сан?

— Можно просто «Манька». Вообще-то я Мария, но для друзей просто Манька.

— Ты туристка? Почему ты здесь?

— Да вот, приехала на заработки. Сказали — нужно в баре у шеста танцевать. Ну, я-то не против. Фигурой бог не обидел, танцую тоже хорошо. Язык знаю — родилась и жила здесь, когда отец в посольстве работал. Он и мать потом погибли во время Второго удара. В общем, приехала. А тут отобрали документы, заперли в каком-то вонючем сарае и вперёд — клиентов обслуживать.

— Что значит — обслуживать?

— Ты что, маленький? Совсем не понимаешь?

— А, ты в этом смысле, — смутился он.

— Вот. А потом оказалось, что нам и денег не заплатят. Вообще, представляешь? Ну, я подождала, пока ихний главный с обходом придёт, высказала ему всё, что думаю. А потом ещё и по лысине утюгом заехала. Потом охрана прибежала, я ещё кому-то врезала. А потом меня электрошокером вырубили. Козлы.

— Понятно. А сюда тебя зачем?

— Казнить собрались.

— Как это?

— А так! Сжечь заживо. Они так делают иногда — по ночам, в соседнем крематории. Приводят знакомых провинившегося, чтобы видели, самого приматывают проволокой к носилкам — и в путь!

— Жуть.

— А то!

В коридоре что-то слабо пискнуло.

— Что это? — насторожился Синдзи.

— Часы у охранника, — пояснила Манька. — Тут же всё, как в настоящей тюрьме. Подъём, отбой, кормёжка.

— Чёрт! — Синдзи хлопнул себя по лбу. — Я опаздываю!

— Куда?

— На работу!

— Понятно. Всевышний не любит опозданий?

Синдзи задумался. Если оставить здесь Маньку — неизвестно, когда до неё доберутся спасатели. И доберутся ли вообще? Частная тюрьма — это не то, что принято выставлять напоказ. Об этом подвале никто не знает, вход наверняка замаскирован, да и завал наверху получился знатный.

Время поджимало, поэтому он сосредоточился и открыл переход в свою комнатку.

— Что это? — Манька опасливо разглядывала колыхающиеся границы окна.

— Прыгай.

— Куда?!

— Вперёд! Времени нет, быстрее!

Манька глубоко вздохнула и неловко прыгнула в переход. Синдзи немедленно последовал за ней.

Гостья огляделась и поморщилась.

— Что, не нравится? — осведомился Синдзи.

— Нет, просто руки отходят. Болят, заразы. Там, где нас держали, было хуже. А где это мы?

— В моей квартире.

— А как мы сюда попали?

— Не твоё дело. Слушай: я отправляюсь на работу, а ты остаёшься здесь. Веди себя тихо. Никто не должен знать, что ты тут. Особенно в таком виде. Я вернусь, тогда решим, что с тобой делать. Всё ясно?

— Всё!

Синдзи замолчал и замер, прикрыв глаза. Развалины главной усадьбы Маэды вздрогнули и просели ещё на несколько метров.

Вернулся он поздним вечером, нагруженный пакетами с одеждой и провизией. По пути домой ему пришло в голову, что после тюремного рациона его гостье наверняка захочется чего-нибудь вкусненького.

Манька встретила его в весьма странном одеянии — сверху на ней была надета белая футболка Синдзи, снизу же она завернулась, как в юбку, в его широкое банное полотенце. Футболка для неё была тесновата, а полотенце не столько скрывало, сколько выгодно подчёркивало линии фигуры.

— Вот, — Синдзи протянул Маньке пакет с одеждой. — Примерь. Если не подойдёт, я ещё найду.

Вместе с дополнительными расходами на ужин одежда окончательно выбивала его из бюджета. Но, если подумать, это были чрезвычайные обстоятельства, которые вполне оправдывали чрезвычайные же способы их решения.

— Не надо ничего искать, — тихо возразила Манька.

— Почему? — удивился он.

— Я хочу отблагодарить тебя, — загадочно ответила она.

— Как? Зачем? Глупости!

— Ну, ты мне всё-таки жизнь спас. А благодарить мне тебя, извини, больше нечем, — она легонько хлопнула себя по бёдрам. — Двигай в душ. И не бойся, Манька-сенсей плохому тебя не научит.