Евангельская имущественная этика. Русская социальная мысль. Цикл публичных лекций

Вопрос: Меня немного испугало, когда Вы сказали, что Вы в оппозиции. Я просто когда слушала… Всё, что я знала до этого в Церкви, то, что я читала у Святых Отцов, какие-то мои взгляды, Евангелие, что читал нам батюшка, объяснял, – всё, в общем, так и было. Я так же думаю, как и Вы, и все мои знакомые из Церкви, и Святые Отцы, опять же, я говорила. Вот в каких именно местах Вы говорите об оппозиции? Вы можете пояснить немножко? Почему это, то есть все мысли, которые Вы высказали – я думаю, что Церковь именно так и думает, и всё, что я слышала, – это так и было. А в каком месте оппозиция? Это Вы про что говорили?

Н. С.: Ну как? Вот простая вещь. Спросите батюшку вашего: «Батюшка, что лучше – общественная собственность или частная?». Батюшка вам ответит: «Ну конечно, частная лучше». Он по-любому скажет: «Вот большевики, они сделали общественную собственность, и что хорошего? Что в итоге получилось? Гулаг сплошной – одна часть страны живёт в Гулаге, остальная её охраняет». Я массу раз слышал это из уст очень хороших, умных батюшек.

Вопрос: Только насчёт этого, только по отношению к частной собственности? А насчёт всего остального, о чём Вы говорили, – к этому не относится? Правильно? То, что Вы много фрагментов говорили?

Н. С.: Я не знаю. Я считаю, что я просто актуализирую святоотеческие мысли, которые подёрнулись немножко паутиной, которые кто-то подправил, адаптировал, причём настолько, что их как бы и не узнать. Ну и, слава Богу, если я для вас ничего нового не сказал. Я очень рад.

Вопрос: В продолжение вопроса о том, что, с одной стороны – слова Златоуста, а с другой стороны – понятно, что сами не отдадут. А есть же какое-то вот учение о понятии – о насилии и ненасилии. Это вот – «подставь другую щёку». Вот этого вопроса мы коснёмся когда-нибудь или, может быть, это не сейчас?

Н. С.: Понимаете, вы хотите, чтобы я вам всё христианство объяснил. Нет, я этого делать не буду.

Вопрос: Может быть, посоветуете, где это посмотреть? Не понятно.

Н. С.: Понимаете, «подставить другую щёку» – это заповедь личная, относящаяся к индивидуальному человеку. Каждый должен так себя вести. Но если обижают вашего ближнего, то надо не подставлять щёку, а, наоборот, обидчику врезать. И это будет по-христиански. А вот что касается насилия в плане социальном – нужно ли отнять у олигархов? Ну вот, большевики отняли, а эти тогдашние олигархи не отдавали. Что делать было большевикам? Они их стали расстреливать, так как тех-то много, которые не хотят отдавать. Ну а в результате что получилось? Теперь нас этим Гулагом всё время топят и в сортир носом тыкают. Чуть что: «А вон ваши коммунисты Гулаг устроили, столько народу погубили!». А, кстати, сколько? Я занимался проблемой репрессий в среде Православной Церкви. Ну, это очень серьёзно. Около ста тысяч человек пострадало. Вот эта цифра более или менее достоверна. Из их 40 % расстреляно или умерло где-то в местах заключения. Ну, а в общем-то это люди хорошие, верующие. Хотя они, может быть, и были за частную собственность, считали, что большевики – это грабители, что такие-сякие, что в колхозы ни в коем случае нельзя вступать: это сатанинское сборище и прочее. Задача – всё это разгрести, честно обо всем сказать. Вот тогда люди, мне кажется, увидят, поверят и повернутся лицом. Если же говорить, что Гулага не было: то, ребята, всё пропало – это конец. Ведь я-то знаю, что Гулаг был, и все знают, что был. Но и другая позиция, что вот почти все сидели в Гулаге, а остальные были вохрами, их охраняли, – тоже абсолютно неверна. Даже с точки зрения чисто экономической. Гулаг давал ну 3 % ВВП нашей советской экономики. Ну, в некоторые, послевоенные, годы – 4 %, не более. Остальные-то 96 % кто создавал?

Вопрос: Николай Владимирович, у нас последнее время отнюдь не вспоминают о таком свойстве Православной Церкви и учения, как соборность. И, как я понимаю, здесь есть какая-то увязка с частной и общественной собственностью. Вот Вы с этой точки зрения не рассматривали соборность Русской Православной Церкви?

Н. С.: Да, конечно, рассматривал.

Вопрос: Расскажите, пожалуйста, как они эту частную собственность увязывают с этим свойством: соборность. Она как-то сочетается, они как-то борются?

Н. С.: Нет. Я считаю, что не сочетается. Понимаете, собственность растаскивает нас по углам. И при тотальном господстве частной собственности никакой соборности не получится. Соборность – это единство в любви. А частная собственность убивает любовь. Убивает. Ибо она людей делает эгоистами. Ну вот посмотрите на нашу молодёжь. Ну, вы тоже молодёжь… Я вот преподавал, я эту молодёжь видел. С одной стороны – это неплохие ребята. Но, понимаете, у них атрофированы, так сказать, все коллективистские инстинкты. Они даже не умеют друг другу подсказывать. Вот мы в школе подсказывали, друзьям списывать давали и прочее. Оказывается, сейчас нет этого. Ну, куда это годится?