Евангельские мифы

Посредником был также бог Мардук у древних вавилонян, бог Кузон в древнем Египте, признававшийся сыном всевышнего бога, одной из ипостасей вседержащей троицы и Логосом; посредником и Логосом был также и Митра, сын всевышнего, персидский «спаситель». В вавилонской системе бог-отец и бог-сын так же, как и в христианской, ставятся в один ряд с духом святым, символом которого является огонь. «Спасителями» считались без сомнения многие древнеегипетские цари еще задолго до того, как Антиох и Птоломей присвоили себе этот титул. Именно на эти прецеденты опирался Август, когда он, подобно Александру Македонскому, провозгласил себя на Востоке спасителем, (как мы это знаем из надписей, недавно найденных в Прине и Галикарнасе), божественным сыном провидения, принесшим человечеству радостное евангелие мира . Мы видим, таким образом, что все функции и эпитеты христианского богочеловека являются за единственным исключением ничем иным, как древними языческими представлениями. Да и исключение это-эпитет «мессии — помазанника — христа» — позаимствовано из иудейской религиозной системы, которая была знакома, между прочим и с понятием Логоса еще до «Христа». Но если отбросить все эти эпитеты, как заимствованные из языческого мира, то христианское учение о спасителе теряет весь ореол своей божественности.

XXXIII. Проповедь Иоанна-крестителя.

Грозное обращение к «порождениям ехидниным» могло в древней Палестине исходить от любого фанатика, чаявшего близкий приход карающего мессии, но оно никакого отношения не могло иметь к приходу евангельского благодетельного, страждущего и поучающего мессии. Поэтому до известной степени законно предположение, что мы имеем здесь в евангелиях отголоски действительной проповеди какого-то человека, называвшегося Иоанном, причем предание об этом человеке было впоследствии использовано христианами для их собственных целей. Но тут у нас возникает новое затруднение: ведь Павел ровно ничего не знает об Иоанне-предтече, да и непонятно, зачем христисты ввели в евангелия сурового Иоанна, если они стремились изобразить своего Иисуса, как проповедника любви и всепрощения. За отсутствием доказательств мы можем лишь предположить, что деталь о предтече попала в евангелия до появления Нагорной и других подобного характера проповедей, но после разрушения Иерусалима, когда и Иисусу были приписаны пророчества такого же рода, как угроза Иоанна. Мнимая встреча Иоанна с Иисусом, которого Иоанн якобы приветствовал, как мессию, конечно, совершенно мифична.

XXXIV. Иисус-проповедник универсализма.