Everything I am

— Гарри… — он опускает голову, — мы с Гермионой чуть с ума не сошли. Не только Снейп тут по ночам сидел. Думаешь, чего мадам Помфри меня выгнать не сумела? — От стула, где сидит врач, доносится слабое хмыканье. Рон слышит его и пожимает плечами. — Вот-вот. От нас тут, знаешь, польза была некоторая. А зелье, которое ты сейчас пил, тоже, кстати, Снейп делал, тебе сказали, да? Оно вообще какое-то персонально выполненное, на конкретный организм рассчитанное, так он сказал. Он и нам такое несколько раз давал. Здорово на ногах держит. В общем, я понял… что ему небезразлично, что с тобой. А я дурак, что лез не в свое дело. Ты мой лучший друг, чтоб ты знал… Прости, а? — Рон неуверенно поднимает голову, когда я обеими руками пожимаю ему руку.

Мадам Помфри решительно поднимается со стула:

— Ну ладно, молодые люди. Раз начались заверения в вечной дружбе, значит, один из вас точно пошел на поправку. Я иду доложить об этом профессору Дамблдору, а вы, Рональд, коль скоро отказываетесь уходить, очистите для Гарри яблоко. Я скоро.

— Нет, — металлические ноты в моем голосе заставляют ее остановиться на полушаге. — Мадам Помфри, я очень прошу вас — посидите здесь, пока я не смогу пойти к директору сам.

Врач поворачивается, и я вижу в ее глазах испуг. Испуг-то почему, проносится мысль.

— Гарри… ты не имеешь права мне приказывать. Немедленно перестань!

— Что перестать? — я пристально смотрю ей в глаза, и она снова опускается на стул:

— Ты… ты никогда не говорил в таком тоне. Даже победа над… над…

— Волдемортом, — безжалостно подсказываю я, не отводя взгляда от ее лица.

— Да… но даже это не причина для того, чтобы так разговаривать. Я старше тебя, я…

— Вы боитесь меня, — усмешка, знакомая рту, как прикосновение его губ, расползается, хотя я прикусываю губу. — Боитесь… Как раньше боялись Волдеморта, да?

— Не говори глупостей, — прерывает она меня, — ничего я не боюсь! И уж по крайней мере — не взбалмошного мальчишки, который вздумал, едва придя в себя, соваться не в свое дело!

— Ах, не в свое? — я ничего не могу поделать со своим лицом. Недобрая улыбка, кажется, пугает даже Рона. — А вы полагаете, что я позволю вот так, парой слов выгнать из школы человека, которому я много раз обязан жизнью? Черта с два. И вы никуда не пойдете — вы не имеете права. Просто — не имеете права. Пойду я. Потому что это касается меня — и это мое дело. В конце концов, вы что — забыли, что спал он со мной?

Врач стоит и ловит губами воздух, ища и, видимо, не находя слов для ответа. Я еще раз сажусь в постели и пробую встать второй раз. Рон поддерживает меня — за руку и под локоть. Меня шатает, кажется, я ощущаю вес каждой из пылинок, танцующих в солнечных лучах, но я выпрямляюсь, стискивая челюсти. Рон смотрит на меня с непонятным выражением лица.

— Что? — выдыхаю я сквозь зубы.

— Ничего. Просто я только теперь понял… — начинает Рон, и под моим взглядом заканчивает очень тихо: — Ты его любишь, да?

— Еще чего не хватало, — хмыкаю я, сбрасывая пижамную куртку. — Просто должна же хоть раз в этой школе восторжествовать справедливость. Место учителя ЗОТС ему за все эти годы так и не дали, но уж Зельеварение не отнимут!

Рон только хмыкает, помогая мне влезть в джинсы.

* * *

Мы идем по каменным галереям Хогвартса, и эхо шагов отдается под высокими сводами. Коридоры пустынны, но нам попадается несколько человек, которые убегают, едва поняв, кто перед ними. Странная реакция. Никогда не думал, что после того, как все закончится, превращусь в местное пугало. Проверяю пальцами лоб — да, шрам на месте, никуда не делся. Значит, точно боятся именно Гарри Поттера.

Но оказывается, я ошибся. На очередном повороте коридора нас ждет шумная толпа, и у меня заранее закладывает уши от приветственных криков. Я поворачиваю голову:

— Слушай, я думал, каникулы начались. Ты же сказал, что экзамены отменили!

Рон досадливо хмурится, тоже разглядывая сбежавшихся. Мы невольно замедляем шаг — наверное, не стоило идти по школе, те, кого мы видели, выйдя из больничного крыла, видимо, оповестили всех кого смогли.

— Отменили, — говорит Рон, — но никто не уехал. Дамблдор не пустил на территорию замка газетчиков, и на том спасибо. Сказал, что в том состоянии, в каком ты находишься, ты интервью давать все равно неспособен. Ну а школьники все время около больничного крыла терлись, когда Снейп сказал, что в Святой Мунго тебя увезти не позволит.

— Как это не позволит? — заинтересованно спрашиваю я, останавливаясь.

— А вот так. Вынул палочку и порекомендовал всем убраться к такой-то матери. Сказал, что транспортировать тебя нельзя, и велел остаться мадам Помфри, мне и Гермионе. У нас просто шок был. Гермиона на него так смотрела, будто первый раз в жизни видит…

— А Дамблдор что? — прерываю я нетерпеливо. Про то, каким на самом деле оказался Снейп, которого Рон всю жизнь терпеть не мог, я послушаю позже. Когда-нибудь.