Everything I am

Что-то ускользает от меня, что-то важное, я точно помню, что за миг до конца он сказал мне какие-то слова, и вроде бы именно они меня остановили. Но дыра в черноту слепила глаза, а предсмертный вой Волдеморта оглушал внутренний слух — и я не могу вспомнить. Ладно, надеюсь, он не откажется повторить.

Я с хрустом выгибаюсь на постели и пытаюсь сесть — но могу лишь приподняться и бессильно упасть обратно на подушки. Что за черт, не должно у меня быть такой слабости! Даже когда я пришел в себя после того случая в хижине Хагрида, я чувствовал себя лучше — и голова не так кружилась. Позвать, что ли, мадам Помфри?

Дверь в конце палаты распахивается раньше, чем я открываю рот, и врач вбегает, подобрав пышную юбку и белоснежный передник. Она в самом деле бежит ко мне бегом — и прижимает руку к груди, словно стараясь унять сердцебиение. А потом начинает плакать. Это мне не нравится.

— Мадам Помфри, — голос сиплый, я откашливаюсь, прежде чем продолжить, — что произошло? С кем? — Я помню, что Волдеморт говорил о вторжении Пожирателей смерти в Хогсмид. — Кто-то пострадал? Есть раненые?

— Нет, нет, Гарри, нет, — торопливо мотает она головой, — все в порядке, все живы. — Капли со щек летят в разные стороны, она торопливо смахивает их с лица. — И ты наконец очнулся. Какое счастье! Как все обрадуются! — она глубоко вдыхает, стараясь успокоиться, а я, начиная подозревать, переспрашиваю:

— В каком смысле «наконец» очнулся? Я долго спал?

Мадам Помфри выпрямляется и долго смотрит на меня. На ее лицо возвращается обычная невозмутимость, но глаза по-прежнему влажные:

— Ты полторы недели пробыл в коме, Гарри. Мы уже опасались, что ты так и не придешь в себя.

Полторы недели. Не может быть, протестует внутренний голос, я прекрасно помню, как Снейп нес меня сюда — и это совершенно точно не могло быть позже чем несколько часов назад. Я отключился по дороге, продолжая прижиматься щекой к его сюртуку — и очнулся здесь. Полторы недели? Вечность. И… я, кажется, пропустил экзамены. Чары, по крайней мере, точно.

— Какое сегодня число? — спрашиваю я, недоверчиво глядя на врача.

— Вечер пятого июня, — отзывается она необычайно жалостливо, — не волнуйся, пожалуйста.

— Пятое…

Пятое июня. Чары и Трансфигурация, да? Рассудок отказывается охватить прошедшее время, фиксируясь на мелочах. Мне почему-то страшно, хотя повода для страха вроде бы никогда больше быть не должно. Я истребил его, этот повод.

— Я пропустил экзамены? — выдавливаю я вслух.

— Их отменили, — говорит мадам Помфри, наливая в стоящий на тумбочке рядом с постелью стакан какое-то светло-рубиновое питье. Ну вот. Вся подготовка псу под хвост. — Выпей-ка. Это общеукрепляющее. А то ноги держать не будут. Мы тебя все эти дни только витаминами кормили. Голова может сперва кружиться.

— Витаминами? — я послушно глотаю содержимое стакана. — Как?

— Уколы ставили, разные полезные зелья вливали, — неохотно говорит врач. — Гарри, мне велено отвечать на твои вопросы, но лучше, если ты будешь задавать их не мне.

Велено отвечать? Значит, кто-то предполагал, что у меня будут вопросы? Кто? Какие?

— Зелья… — откликаюсь я вместо ответа. — А зелья кто готовил? Или и на такой случай в школьном госпитале все есть?

Я могу поверить, что так и есть, это же Хогвартс. Но мне нужен другой ответ.

— Профессор Снейп. Он здесь до последних трех дней даже ночевал. — Мадам Помфри поджимает губы, и я понимаю, что она не хочет говорить дальше. Но мне все равно.

Я так и думал, что он был здесь. Не знаю, почему. Потому что между нами больше, чем просто совместно совершенный подвиг? А что между нами? С чего я взял это? Что он мне сказал? На этот вопрос кроме него никто не ответит.

— Ночевал-то зачем? И почему теперь его нет? — продолжаю я, испытующе глядя на женщину, нервно комкающую край накрахмаленного передника. Она отводит глаза, не выдерживая моего взгляда. Странно. Еще недавно она просто заткнула бы меня, велев не донимать разговорами. Я предпринимаю яростное усилие и сажусь на кровати, спуская ноги на пол. В первое мгновение приходится ухватиться за резной столбик изголовья кровати, но я продолжаю смотреть на мадам Помфри. — Почему его нет здесь? — повторяю я требовательно. — Это же он меня сюда доставил!

— Я знаю, Гарри, — вздыхает она в ответ, — но об этом ты будешь говорить с профессором Дамблдором. Я думаю, профессор Снейп будет рад узнать, что ты пришел в себя и с тобой все в порядке, но сейчас он… он занят и прийти просто не может. Ему передадут, что ты о нем спрашивал.

— Да что случилось! — сердито говорю я, ощущая нарастающее в груди беспокойство, — скажите хотя бы, что с ним все в порядке и он жив!

— Жив, жив и абсолютно здоров, — торопливо кивает она. — Гарри, пожалуйста… тебе вредно сейчас нервничать.

— Извините, — бурчу я себе под нос и встаю. Рано — приходится опуститься обратно, проклиная ставшие ватными ноги и спину, которая отказывается держать осанку.

— Сиди, сиди, тебе пока нельзя вставать! — врач пытается вновь загнать меня под одеяло, но я упрямо отвожу ее руку, пытаясь поймать взгляд. Не получается.