Евгений Харитонов. Поэтика подполья

Соответственно, отрицающий «холодную» симметрию балета и парада канон «динамического противопоставления» оказывается апологией «естественного», раскованного, освобожденного от муштры тела («Противопоставление движущихся частей в теле – природный принцип, намеченный в любом непроизвольном человеческом движении» [462]) – и задача режиссера состоит в том, чтобы, особым образом организуя сценическое действие (по Харитонову: избегая симметричных поз, симметричных групп, симметричных движений), помочь актерам проявить их телесную «естественность».

Корректная формулировка всех этих идей требует и времени, и сил, обоснование канона «динамического противопоставления» подразумевает изучение истории танца, а для разъяснения уже созданных (в соответствии с каноном) пантомим хорошо бы предварительно разобраться с понятиями «жеста», «знака», «сообщения» и пр. В итоге Харитонов принимает решение поступить во вгиковскую аспирантуру по специальности «искусствоведение» – заочное обучение начинается осенью 1968 года и рассчитано на четыре года[255], научным руководителем Харитонова становится Михаил Ромм, официально заявленная тема исследования – «Пантомима в обучении киноактера» (545)

Взяться в сентябре 1968 года за работу над диссертацией по искусствоведению – жест уже отчетливо «семидесятнический». 21 августа 1968 года советские танки входят в Чехословакию для подавления «пражской весны» – и это шокирует всю советскую либеральную интеллигенцию: «Конец пражской весны не только уничтожил перспективы весны Московской, но также подчеркнул политическую и моральную бесплодность мечты о социализме с человеческим лицом»[256]. Впрочем, события августа 1968-го не следует рассматривать в качестве совершенно внезапного «поворота к реакции» или окончательного «удара по реформам»; скорее, речь следует вести о (постепенном, хотя и довольно ощутимом) усилении позиций консерваторов в Политбюро ЦК КПСС[257]. Чуть позднее приметами такого усиления станут и очередной виток разговоров о реабилитации Сталина (памятник на могиле вождя около кремлевской стены откроют летом 1970-го), и показательное исключение из КПСС (за книгу о «Большом терроре») Роя Медведева, и разгон руководимого Михаилом Гефтером сектора методологии истории в Институте всеобщей истории АН СССР, и увольнение Александра Твардовского с поста главного редактора «Нового мира». В январе 1969-го совершено неудачное покушение на Брежнева; в марте этого же года начнется военное столкновение СССР с Китаем на острове Даманский. Повсеместный эскапизм кажется вполне логичной реакцией на столь тревожную политическую обстановку (Александр Осповат: «68-й год дал импульс к маргинализации, как в самом широком смысле, так и в сфере профессиональных занятий (поэтика тезисов, побочные темы, культ дразнящей сноски и т. д.)»[258]), однако Харитонов, укрывшийся за стенами ВГИКа, чувствует себя более-менее уютно. Вероятно, здесь сказывался и элитарный статус главного советского киноинститута, и затянутость производственных циклов кинематографа[259] – во всяком случае, довольно творческая, оттепельная атмосфера какое-то время еще сохраняется во ВГИКе.

Одним из главных хранителей этой атмосферы был Рустам Хамдамов.

Поступивший во ВГИК (мастерская Григория Чухрая) в 1964 году к концу 1960-х Хамдамов воспринимается как личность почти легендарная, овеянная множеством невероятных слухов: жил в Ташкенте напротив дома Керенского, полюбил русскую культуру благодаря няне, водившей его в местный оперный театр на Александра Пирогова и Валерию Барсову, приехал в Москву с мешком сушеных головок черного мака, свел с ума всех вгиковских девушек, а теперь обитает, рисуя гениальные картины, у своей «мнимой сестры» Ларисы Умаровой на улице Герцена, в бывших винных подвалах Ивана Грозного[260]. Главным достижением Хамдамова считается фильм «В горах мое сердце», снятый им, третьекурсником, в 1967 году (совместно с Инессой Киселевой) и моментально покоривший ВГИК:

Имя Хамдамова в титрах было упомянуто как-то вскользь, среди прочих студентов, но все, тем не менее, знали, что он был единоличным автором фильма: не только режиссером, но и написал оригинальный сценарий (прикрытый ссылкой на Сарояна), придумал смешные абсурдистские диалоги, сделал все декорации и костюмы, а также подобрал превосходных актеров. Впервые появилась на экране студентка Елена Соловей, осчастливившая публику замечательной улыбкой[261].