Евгений Мартынов. Белокрылый полёт

Через полчаса воспоминания о «весёлом артисте» сами собой возобновляются на новой волне энтузиазма. Есть что вспомнить певице Ксении Георгиади, композитору Владиславу Казенину, артисту Михаилу Евдокимову, редакторам Наталии Сурковой и Ольге Краевой, коллегам по «Молодой гвардии» Александру Кузнецову и Алексею Шевелеву, соратникам по комсомольско-шефской работе Александру Шишову и Николаю Бутову, офицерам армии и милиции, землякам из Камышина и Донецка, родственникам… Едва один рассказчик смолкает, его тут же сменяет следующий.

– …Сейчас даже трудно представить, насколько Женя был популярен и любим в народе! Популярность нынешних звёзд эстрады всё-таки дутая, чаще – фиктивная, она не претендует на тотальную популярность звёзд прошлого времени. Заслуженную популярность, объективную. Женя был одним из последних эстрадных артистов, кого любили слушатели всех возрастов, всех социальных групп и национальных корней. И результаты того опроса, о котором сегодня вспоминали, – это ведь не выдумка. Это правда.

– Да-а… Я по этому поводу вспоминаю, как мы с Женей гуляли в конце тех же семидесятых по сочинскому парку, а толпа со всех сторон жужжала: «Мартынов!.. Смотри, вон Евгений Мартынов!..» Обступили нас и прямо в рот своему кумиру заглядывают. Чтобы разрядить немного атмосферу, Женя выделывал такой финт: словно что-то вдруг вспомнив, останавливался, серьёзно смотрел на свои наручные часы и довольно громко, дабы всем вокруг было слышно, возвещал: «Так, три часа уже, сейчас Кобзон приедет». А затем резко поворачивался и, показывая пальцем куда-то в сторону, ещё громче объявлял: «Вон Кобзон пошёл!» Окружавшие нас люди, будто по приказу, поворачивали в указанную сторону головы и, вытянув шеи, пытались обнаружить там Кобзона. А мы в это время из толпы ловко – шмыг… «Можно где-нибудь отдохнуть, наконец? – сокрушался Женя. – Ни сна ни отдыха измученной душе! Как Борису Годунову», вернее князю Игорю…

– Про Сочи я тоже хочу рассказать историйку. Мы тогда втроём с Женей и Эллой в «Спутнике» отдыхали. И в нашем международном молодёжном лагере людей не как везде, но было много. Все как на пляж высыпят, так мы в сторону куда-нибудь и побредём свободного места искать. Наша скромность, а вернее сказать, стеснительность усугублялась ещё и тем, что мы с Женей тогда плавать не умели и вынуждены были слоняться вдоль бережка, порой довольствуясь лишь «солнечными ваннами». Так, забрели мы однажды по берегу на территорию пионерского лагеря. Детей не было, пляж совершенно пустой. Только трое пионеров прошли мимо нас, остановились и, вглядевшись в лицо Жени, удивлённо прошептали: «Это Мартынов!.. Точно – Евгений Мартынов». Ребята тут же убежали, и мы не придали этой пионерской проницательности никакого значения. Однако, как чуть позже оказалось, встреча с ребятами на том не закончилась. Промучавшись на сорокаградусной жаре около часа, мы продолжали лежать на деревянных лежаках в пляжных панамках, наклеив на нос и веки бумажные листочки, защищающие наши лица от ожога и неравномерного загара. Вдруг метрах в ста от нас раздались звуки горнов и барабанов. Трубяще-тарахтящая звуковая волна медленно катила в нашу сторону. Я приподнялся немного, чтобы посмотреть, что там происходит, и увидел целый отряд пионеров с красным знаменем, в галстуках и белых рубашках, направляющихся вдоль берега в нашу сторону. «Ну всё! Пионеры тебя, кажется, нашли», – в шутку сказал я брату. И был, чёрт побери, прав. Барабанный бой и горны подступили вплотную к нам, заставив Женю тоже подняться и сесть на лежак. Пионеры при полном параде, с поднятыми руками в позе «будь готов!» резко оборвали свою торжественную «тушь», и возглавлявшая процессию девочка начала громко декламировать: «Уважаемый артист Евгений Мартынов! От имени Совета отрядов пионерского лагеря “Салют” (или какого-то там ещё – примерно в этом роде) приглашаем вас сегодня в 19 часов на торжественный пионерский костёр, посвящённый…» Девочка бойко отбарабанила свою речь, вручила немного растерявшемуся и, сами представляете, несколько несуразно выглядящему артисту пригласительную грамоту и властно скомандовала: «Кру-угом! Шаго-ом марш!» Вновь затрещали барабаны и затрубили горны, откатывая от нас таким же маршрутом, каким накатили. Уходящие пионеры уже не видели и не слышали того истеричного хохота, который овладел нами, спешно собиравшими свои «манатки» и уходящими из «рассекреченной зоны».

– Да, пионеры – молодцы! А те трое просто Штирлицы!..

– Но ведь Женька действительно море очень любил, всегда ездил отдыхать на юга, хоть порой в воде только ботинок помочит и скажет: «Холодная вода сегодня». А когда, немного всё-таки пополоскавшись, выходил из воды, то хохмил, бывало, показывая пальцем в море и вытирая пот с лица: «Фу-ух! Я только что с того берега. Там народу чуть поменьше!..».

В центре, «самый кучерявый». Алушта, 1971 г.

В весёлой компании с коллегами по творческому цеху – композиторами Эдуардом Ханком и Георгием Мовсесяном. 1985 г.