Евгений Онегин

Amusements or for dreams a nook, Some thoughts for heart, for journal's clamour	Для развлеченья, для мечты, Для сердца, для журнальных сшибок
A mere hit from all I'd give.	Хотя крупицу мог найти.
Arid thus we now part, forgive!	За сим расстанемся, прости!
L	L
My travelling mate, I beg your pardon; My true ideal, you forgive!	Прости ж и ты, мой спутник странный, И ты, мой верный идеал,
You, constant vivid job, could harden My slender force, to me could give	И ты, живой и постоянный, Хоть малый труд. Я с вами знал
All envied by the hard, yet living! In worldly storms - of life oblivion,	Все, что завидно для поэта: Забвенье жизни в бурях света,
Of dear friends a pretty chat.	Беседу сладкую друзей.
But many days away could get	Промчалось много, много дней
Since young Tatyana at some hovel With Eugene, in my hazy dream,	С тех пор, как юная Татьяна И с ней Онегин в смутном сне
First time appeared at the rim Of outlines of my free novel.	Явилися впервые мне - И даль свободного романа
Through magic crystal I could not Myself discern all their lot.	Я сквозь магический кристалл Еще не ясно различал.
LI	LI
But they, to whom at friendly meeting My first of stanzas could I cite...	Но те, которым в дружной встрече Я строфы первые читал...
Are not, or far away are living, As Sadi said before I write.	Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал.
Without them Onegm's pictured.	Без них Онегин дорисован.
And she, that young and lovely creature;	А та, с которой образован
Ideal image, Tanya's rhyme...	Татьяны милый идеал...
Ah, many were by fate denied!	О много, много рок отъял!
He's blessed, who feast of life was leaving In time, not drinking to the end	Блажен, кто праздник жизни рано Оставил, не допив до дна
All wine from goblet at his hand Was not till end life's novel reading,	Бокала полного вина, Кто не дочел ее романа
But suddenly could part from it, As I from my Onegin did,	И вдруг умел расстаться с ним, Как я с Онегиным моим.
THE END	Конец