Evgeniy_Ivanovich_Naumov_Smeyuschiysya_Peliken

– Быстрей, быстрей, брат!

Они подбежали к деревянному столбу.

– Под защитой Серого Орла стань! А я скажу им… – она быстро побежала назад, к шатру.

Айван хотел броситься за ней, но передумал и остался на месте: что толку бегать взад и вперед? Защищаться он может и здесь. Конечно, по обычаям тундры, человека, находящегося под защитой отца племени, нельзя трогать.

Но ведь когда-то он и отойти должен.

Сначала прибежали помощники шамана Тотто и Какля, разожгли из сложенных дров большой костер. Юношу они не заметили. Но о приезде его знали, потому что поглядывали на шатер Татая и на Аинку, стоявшую рядом.

Однако тому, что шатер перенесен на новое место, видимо, не придали значения и ничего не сообщили Кыквату. Он приблизился к костру и озадаченно уставился на шатер. Даже бубен опустил!

Тотчас, переваливаясь на кривых ногах и задевая животом ломавшиеся с треском снежные заструги, к нему проворно подковылял старшина, которого можно было узнать по кухлянке с белой опушкой на груди.

– Это… это почему здесь оказалось? – Кыкват ткнул пальцем по направлению шатра. Все затихли, только скрипел снег под ногами.

Айван шагнул вперед и очутился в свете костра.

– Перенес шатер я. Там плохое место.

– Ко-о! Враг. Узкоштанный… – пронеслось в толпе.

Шаман перевел на него взгляд.

– Зачем приехал? Откуда?

– По делу приехал, – коротко ответил юноша. – Оттуда.

– Э-э… – неопределенно протянул шаман. Айван продолжал:

– Вижу: шатер плохо стоит. Что такое? Заглянул, а там болезней полно. Бегают, кусают внутри сидящих…

– Разве ты видишь сокрытое? – удивился Кыкват. – Шаман ты? Но ведь не шаманская одежда на тебе?

– Загнал болезни на копье, а шатер перенес. – Айван понимал, что шаману не терпится выяснить, кто такой незнакомец, но задавать вопрос прямо вообще неприлично, а для шамана особенно – ведь он может узнать и так, спросив своего покровителя. – Нет теперь болезней в этом шатре. Остались на копье сидеть.

Толпа зашумела. Пришелец говорил удивительные вещи!

– Какомэй! – простодушно вырвалось у Амека, и он приблизился к копью, боязливо его разглядывая, – Кыкват не совладал с этими злыми болезнями, а ты совладал… Здесь они сидят?

– Разве не видишь? – Айван повысил голос. – Смотри, одна к тебе тянется, прыгнуть хочет!

В пляшущем свете костра на копье что-то шевелилось. Амек испуганно отскочил, даже навзничь упал. В толпе вскрикнули. Кыкват взмахнул руками.

– Вижу, смелый человек ты. Даже сокрытое видишь. Откуда приехал, из какого селения? Наверное, оленный ты, кочующий?

– У оленных тоже приходилось жить, – Айван упорно не отвечал, – Вот теперь к береговым приехал.

Амек, отряхнувшись, подошел к нему и бесцеремонно ощупал кухлянку.

– Ге-ге-ге! – загоготал насмешливо. – Сирота это! Разве не видите, какой бедный, какой глупый!

Для старшины все стало просто, и многие жители селения тоже облегченно засмеялись.

– Сирота! – повторяли, хлопая рукавицами. – А говорил, что- сокрытое видит. Бедный глупый сирота.

Громче всех визгливо кричали помощники шамана – Тотто и Какля. Айван посмотрел на них со злобой. Не ведая того, Амек попал в его самое больное место, с тупой проницательностью, присущей обладателям большого живота, сразу угадал нелегкую жизнь сироты. И хоть юноша уже не чувствовал себя сиротой, тоскливые ощущения прошлого вновь нахлынули на него.

В своем селении его так не обидели бы – Айван умел дать отпор острым словцом. Умению этому от мудрого Ненека научился давно. Насмешливого языка сироты многие боялись.

– Бедный я, это по одежде видно, – заговорил он, когда все отсмеялись. – А разве можешь узнать об уме, взглянув на одежду?

– Конечно, могу, – уверенно заявил старшина. – Умный человек хорошо одет. Разве может человек иметь ум и не иметь хорошей одежды?

– Это верно, – с горечью пробормотал Айван. – Пора бы уже всем бедным поумнеть…

На лицах многих жителей появились насмешливые улыбки. Но старшина воспринял это как поддержку.

– Вот видишь… – Он с трудом прошелся по глубокому снегу. Потом, вспомнив что-то, вдруг спросил:.- Скажи, что тяжелее: ум или глупость?

– Конечно, глупость тяжелее, – ответил быстро юноша, окинув красноречивым взглядом живот старшины. Но тот, ничего не замечая, сам лез в расставленную ловушку.

– Правильно! С умными мыслями очень легко, жить можно! Как до этого додумался ты?

– И ребенок додумался бы. Сколько собак в твоей упряжке?

Не ожидая подвоха, Амек горделиво ответил:

– Моя упряжка самая большая в селении! В ней тринадцать сильных собак!

Айван скромно сказал:

– Вот видишь. А меня легко везут три собаки.

Старшина так и застыл с открытым ртом, словно кто ударил его в лоб.

Первым засмеялся охотник Рымтей, пораженно вздохнув:

– Какой глупый Амек!

И все разом захохотали, затопали ногами.

– Очень глупый! Еле тринадцать собак тащат!

Это было большое умение в споре – победить, даже не оскорбив, высмеять силой мысли. Айван тоже нашел уязвимое место старшины – до сих пор упряжка в тринадцать собак-была его гордостью, его славой, признаком богатства и могущества.