Эволюция духовности

— Во всяком учении истина имеет долю в реализуемом методе мышления мышления, а не в его результате.

— В чем заключалось твое предназначение?

— Показать пример возвышения в мышлении мышления до формы форм всеобщего блага.

Леонида Утесова пригласили выступить в клубе НКВД. Певец, выйдя на сцену, предварил свое выступление обращением к сотрудникам Комиссариата внутренних дел:

— Как хорошо, что я стою, а вы все сидите.

Узнав о заключенном контракте на закупку СССР зерна, Черчилль съязвил:

— Я всегда думал, что умру от старости, но, когда Россия, кормившая всю Европу, стала закупать зерно, я понял, что умру со смеху.

Посол Российской империи в Турции на выпад турецкого посла в России:

— А у вас в России много дураков!

Ответил:

— Да, многовато. Но мы их всех называем турками.

На предложение внести поправки в одну из своих пьес, Оскар Уайльд ответил: «Кто я такой, чтобы править шедевр?»

Однажды поутру мудрый человек, запечатлевший нам в назидание эту сцену, проходил мимо людей, которые двуручной пилой старательно распиливали толстое бревно. На обратном пути картина не изменилась, хотя время близилось уже к полудню.

— Почему бы вам не наточить пилу? — удивился он.

— Нам некогда точить пилу, нам надо распилить бревно, — последовал возмущенный ответ.

В древнем Египте перед уходом человека в мир иной ему задавали два вопроса:

— Познал ли ты радость в жизни? Доставил ли ты кому-нибудь радость в жизни?

Не понапрасну ли люди прожили 50 веков, если эти вопросы всё ещё актуальны?

На Ялтинской конференции, обсуждая послевоенные границы Польши, Черчилль при молчаливом одобрении Рузвельта категорически возражал против присоединения Львова к СССР, аргументируя:

— Львов никогда не был русским городом.

На что Сталин возразил убийственным аргументом:

— А Варшава была.

Один болтун, докучавший Аристотелю своим пустословием, спросил его:

— Я тебя не утомил?

— Нет, я тебя не слушал, — ответил философ.

На вопрос о своём самочувствии в столетний день рождения Юби Блейк констатировал:

— Знай, что доживу до такого возраста, я бы больше следил за собой.

В подтверждение довода о том, что в искусстве форма всё, а материал ничего не стоит, Генрих Гейне сослался на ответ портного Штаубе, когда того спросили:

— Почему вы берёте за фрак, сшитый из сукна заказчика столько же, сколько за фрак, сшитый из собственного сукна?

— Я требую плату за фасон, сукно же дарю.

Язычник спросил святого Феофила Антиохского:

— Покажи мне своего Бога.

— Покажи мне твоего человека — и я покажу моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и очи сердца твоего слышат, — последовал ответ.

Философ спросил Антония Великого:

— Отче, как ты можешь быть счастлив, будучи лишён утешения, подаваемого книгами?

— Моя книга — это природа сущего, и когда хочу читать Слово Божие, эта книга всегда передо мной, — ответил праведник.

В сухом остатке от институтского курса автора осталось только отечески снисходительное добродушие нашего умудрённого жизнью декана Петра Марковича Бугая по отношению к нашим, как нам тогда казалось, лихим и весёлым студенческим проделкам. Сегодня, спустя пол века, я понимаю, что он подтрунивал над нами, пряча под маской лукавой строгости, воспоминания о своих былых, видимо, куда более лихих студенческих проделках. А своё добродушное отношение к студенческому куражу он, судя по всему, перенял… у своего декана… В феврале 1974 года мне (единственному студенту) выпала честь присутствовать на банкете по поводу 70-летия профессора Куколева Г.В.7 Первый тост седые профессора-химики по старинной традиции поднимали за химические связи. Помню: профессор Куколев предложил выпить за водородную связь, профессор Свирский — за ковалентную связь, профессор Ведь — за…В общем, перебрали все химические связи и тут очередь дошла до профессора Бугая, а химические связи были исчерпаны. Пётр Маркович не ударил лицом в грязь и предложил выпить за связь… с деканатом.

Однажды автор на совещании, где присутствовали большие начальники, но не будучи таковым, опрометчиво высказал мнение, отличное от ранее высказанного мнения очень большим начальником, но при этом достаточно умным человеком, который мнение автора не поддержал, причём не поддержал в категоричной форме, выказав при этом ещё и своё неудовольствие наличием отличного мнения. Памятуя народную мудрость, что в кабинет руководителя ты можешь входить со своим мнением, но выходить — только с его, и при этом, как бы ты не был уверен в верности своего мнения, полемика к добру точно не приведёт, автор всё же возразил:

— Все мнения я разделяю на умные и руководящие. Недопустимо, если подчинённые будут игнорировать мнение руководства, ибо как можно при этом эффективно руководить. В данном случае мне посчастливилось услышать не только руководящее, но и умное мнение, с которым я не могу не согласиться, оставаясь приверженцем своего чисто из формальных соображений, потому что чем больше мнений, тем меньше сомнений в правильности единственно верного мнения.