Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

История Латинской Америки свидетельствует о провале католицизма в сравнении с протестантизмом или, по крайней мере, о поражении, нанесенном католической этике протестантской этикой, определившей развитие США. <...> Североамериканское протестантское общество представляется более христианским — или, возможно, менее антихристианским, — чем латиноамериканское католическое общество. Оно требует от своих последователей такой модели социального поведения, которая диктует достаточно высокую степень добросовестности в повседневных делах и межличностных отношениях и в то же времени вынуждает даже тех, кто находится в оппозиции, действовать социально конструктивным образом.

Карлос Ранхель, «Латиноамериканцы» (1987)[217]

Когда люди в англосаксонских обществах, и в первую очередь в США, обнаруживают общую потребность в некоей инфраструктуре, они смотрят друг на друга; они встречаются и дорабатывают свои идеи; они достигают согласия по поводу направления деятельности; и затем они добровольно затрачивают время и ресурсы, чтобы довести до ума свой проект.

Хуан Баутиста Альберди, аргентинский государственный деятель (1880)[218]

Будущее процветание и счастье [Мексики] сегодня зависят от развития протестантизма. <...> Протестантизм мог бы стать мексиканским, завоевав приверженность индейцев; они нуждаются в такой религии, которая заставила бы их читать и не тратить свои сбережения на свечи для своих святых.

Бенито Хуарес, чистокровный коренной мексиканец, пять раз занимавший пост президента Мексики (1858—1872)[219]

Разительный контраст в развитии между протестантской Шотландией после Реформации и католической Ирландией, о котором мы говорили в главе 5, повторился в Западном полушарии, только в гораздо больших масштабах. Прежде всего это относится к различиям между иберо-католической Латинской Америкой и англо-протестантскими США (и, можно добавить, англоговорящей Канадой). Тоже самое расхождение повторилось в меньших масштабах внутри самой Канады: между англопротестантскими провинциями и католическим Квебеком.

Бывшие испанские и португальские колонии, у которых было целое столетие форы и население которых было в полтора раза больше, чем население будущих США и Канады вместе взятых, сегодня примерно на полвека отстают от этих стран в том, что касается зрелости и стабильности их политических институтов, экономического благополучия и социальной справедливости. Лишь в последние годы в Латинской Америке стали преобладать демократически избранные правительства, причем некоторые демократические эксперименты были прерваны. Уровень жизни составляет примерно одну десятую достигнутого в США и Канаде. По критериям развитых демократий распределение земли, доходов, богатства и возможностей в высшей степени несправедливо.

Венесуэльский писатель Карлос Ранхель свое время навлек на себя гнев латиноамериканских интеллектуалов и политического истеблишмента за свою книгу, опубликованную в середине 70-х гг. XX в., в которой утверждал, что ответственность за тяжелое положение Латинской Америки лежит на латиноамериканцах и их иберо-католическом культурном наследстве. Он отмечал: «Еще в 1700 г. испанская империя в Америке продолжала производить впечатление несравненно более богатой (что было правдой!), гораздо более могущественной и потенциально более успешной, чем британские колонии в Северной Америке»[220].

Чем можно объяснить эту поразительную историческую перемену?