Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Дойдя до деревни Сварицевичи (недалеко от Ровно), мы решили расположиться на ночлег в лесу. Наши разведчики отправились изучать местность, с которой мы не были знакомы. Я хорошо помню, что было пасмурно, шел дождь со снегом, было сыро и холодно. Не у всех партизан была зимняя одежда.

Конец ноября 1942 года. На рассвете наш часовой услышал звук топора и решил пойти на звук. Подойдя к месту, он увидел двух заросших мужиков в рваной одежде. Они рубили сухую сосну. Часовой, который был сибиряком, не мог понять, кто эти двое. Увидев его, они стали убегать. Он был одет в немецкую куртку, и они приняли его за немецкого полицейского. Он побежал за ними, крича по-русски, что ничего им не сделает, если только они скажут, кто они такие. Наконец он настиг одного из них и начал трясти. Тот от страха не произнес ни слова. В этот момент часовой увидел вдали несколько шалашей, из которых поднимался густой дым. Тем временем убегавший заметил красную ленту на шапке партизана, который сказал ему: «Не бойся меня. Я советский партизан». Услышав это, человек сказал партизану, что он еврей.

Оба пошли в хижины, где партизан-часовой обнаружил много евреев. Сначала они боялись подойти к нему, но после того, как он заверил их, что не сделает им ничего плохого, они медленно подошли к нему и начали говорить. Он узнал, что это были евреи, пришедшие из разных деревень: из Серников, Дубровицы, Сварицевичей, Вичевки, Городной и других.

Часовой рассказал нам о своем открытии, когда вернулся в лагерь. Услышав, что в лесу есть евреи, я пошел повидаться с ними. Пользуясь случаем, хочу отметить, что никто в соединении ничего не знал о моей национальности. Они думали, что я русский. Когда я увидел шалаши, в которых жили эти евреи, меня переполнили глубокие чувства. Я вспомнил свои страдания как военнопленного в немецких лагерях и то, как уничтожали евреев. Я подумал про себя, что есть шанс, что эти евреи, рассеянные в лесу, неорганизованные, выйдут живыми из этой тяжелой войны, но что они не смогут защитить себя в таких трудных условиях в этой рваной одежде, находясь в лагере из 400 человек. Они подходили и задавали сотни вопросов. У меня не было ответов на все. Только тогда я испытал чувство, которое приблизило меня к моему народу. Во мне возродилась «еврейская отметина». До того момента, как я попал в плен, и во время жизни в лесу у меня не было такого чувства, потому что все это время я жил среди русских, учился с русскими, имел русских друзей, и по этой причине мне было нетрудно скрывать свою национальность как в немецких лагерях, так и в партизанских отрядах.

Среди евреев, которых мы нашли в лесу, я увидел много молодых людей с пейсами. Я достал бритву и побрил их на месте, так как бритва всегда была при мне[47].

По возвращении в лагерь у меня в голове мелькнула мысль организовать этих людей. Для этого я должен был либо остаться с ними, либо убедить командира не продолжать наше продвижение на восток. О последнем не могло быть и речи по двум причинам: во-первых, все соединение попало бы в руки немцев, которые готовились к обширной проческе леса, главным образом из-за тех евреев, которые прятались в лесу; во-вторых, соединение двигалось на восток, чтобы присоединиться к Красной армии, и поэтому нельзя было задерживаться в лесу. Таким образом, был отдан приказ готовиться к выходу на следующий день. Один из наших проводников должен был переправить нас через реку Горынь, но я решил уйти из соединения, чтобы организовать новое партизанское соединение из евреев в лесу – из тех, кто мог носить оружие и сражаться. В моем соединении были друзья, которые согласились остаться со мной, чтобы продолжать борьбу в тылу врага. Это были Анатолий Корочкин, Сергей Корчев, Женя Водовозов и Федор Никоноров.

Соединение выдвинулось ночью, и мы вместе дошли до деревни Сварицевичи, где уничтожили немецкую полицейскую команду. Затем соединение продолжило продвижение до деревни Озерск, которая находится на дороге к реке Горынь, а затем до деревни Хилин, где мы ее по-тихому покинули и вернулись в еврейский лагерь в лесу. Нас было пятеро евреев.

На следующий день мы начали создавать новое соединение бойцов. Мы собрали более 20 еврейских юношей. Это были: Й. Борис, Ашер Маньковицкий, Шмуэль Пурим, Нахум Зильберфарб, Цви Либхерц, братья Моше, Эфраим и Аншель Ландау, Лейбель Флейшман, который был известен как Замороченский, и другие. (Все они сейчас находятся в Израиле.)