Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

Интерес к медицине в еврейской культуре явно прослеживается в еврейской литературе с древнейших времен до наших дней и касается как народной, так и официальной медицины. Хотя традиционное еврейское общество высоко ценило медицинские знания, их получение в университете часто означало отход от традиционного образа жизни, как описано в настоящей сказке. Такой процесс не был редкостью в XIX в. и способствовал антагонизму представителей традиционной и официальной медицины, раввинов и современных докторов. В силу своего образования современные еврейские врачи присоединялись к рядам еврейского Просвещения (Гаскала); даже когда они не оставляли религию полностью, их связь с традиционной жизнью нарушалась. Невинс приводит пример рабби Израиля бен Зеэва-Вольфа Липкина (Салантера) (1810–1883), лидера движения «Мусар», который оплакивал своего сына, отправившегося в Берлин изучать медицину [1] (дополнительно см. комментарий к сказке ИФА 21021, наст. т., № 66).

Баал Шем

В истории не конкретизируется личность Баал Шема, но в хасидской общине этот эпитет отсылал к Баал Шем Тову, основателю хасидского движения.

Наиболее раннее из известных упоминаний баал шемов как общественно признанных чудотворцев содержится в вопросе XI в., который община Туниса задает рабби Гай бен Шрира-гаону (939-1038) [2]. Рабби Гай-гаон отвергает таких людей и их молитвы о чуде как «пустые разговоры», даже если они были известны как люди праведные. В его времена в еврейских общинах существовала практика использования Божественных Имен в магических целях; тем не менее в текстах поздней Античности термин «баал шем» не обнаруживается, либо из-за отсутствия упоминаний, либо из-за того, что еще не был введен.

В источниках, перечисленных в примечаниях, рассматривается использование имен в магии, но сам термин «баал шем» не указывается.

Однако он явно был в ходу. Он встречается в указанных выше текстах еврейских общин Северной Африки XI в. и испанской еврейской общины ХП-ХШ вв. Подобно рабби Гай-гаону, эти поэты и мистики считали баал шемов духовно ниже себя. Например, поэт Иегуда га-Леви (до 1075–1141) замечает: «[Другой группой заблудших были] те, кто использовал заговоры имен [веря, что сила волшебства происходит от правильного заговора]. Когда они слышали, что пророк произнес определенные слова и свершилось волшебство, то думали, что его слова сами по себе стали причиной волшебства». Изначальный еврейско-арабский термин — азхаб аль шмот, что передается на иврите как ба'алей ха-шмот.

Подобным же образом Авраам бен Шмуэль Абулафия (1240 — ок. 1292), ставя каббалу превыше философии, осуждал баалей шемот как людей, которые используют имена, не постигая их смысла. Он писал: «Тогда [изучив и по достоинству оценив каббалу] я понял великую ошибку людей, которые называют себя в некоторых странах по имени, хорошо известном в каббалистических кругах, баалей шемот, которых я не стану порочить. Их ошибка в том, что они думают, что способны совершать волшебство с помощью имен и призываний, произнося их без малейшего знания и понимания смысла» [3].

Примечательно, что термин «баал шем», насколько возможно установить, отсутствует в «Сефер Хасидим», где часто поднимается тема магии и защиты от демонических сил. Книга появилась в долине Рейна в группе благочестивцев, возглавляемой Иегудой бен Шмуэлем ге-Хасидом (1150–1217). Элеазар бен Иегуда из Вормса (ок. 1165 — ок. 1230), ученик Иегуды ге-Хасида, написал книгу о магическом использовании святых имен «Сефер а-Шем», которая известна в рукописи, но и в его трудах этот термин также не задействован. В то же время Авраам бен Азриел (XIII в.), ученик Элеазара, который активно пользовался еврейско-испанскими книгами и рукописями, употребляет термин «ба‘алей ха-шем» в своей хрестоматии «Аругат а-Босем» («Сад благовоний», 1234) применительно к двум итальянским поэтам — Шефатии бен Амитаю (ум. 886) и его сыну Амитаю бен Шефатии (конец IX в.) [4].

Раннее использование термина «баал шем» явно не уходит своими корнями в еврейские общины Центральной и Восточной Европы того времени. Термин возникает там лишь в XVI в., после изгнания евреев из Испании в 1492 г., и используется (скорее в популярной, а не в мистической или философской литературе) в качестве эпитета для отдельных личностей. Претерпев такое историческое, литературное и географическое перемещение, термин «баал шем» утратил негативные коннотации и получил противоположные или, по крайней мере, нейтральные и стал использоваться для обозначения людей, игравших определенную роль в еврейских общинах.

Кроме того, авторы начали использовать термин «баал шем» в отношении исторических персонажей, применяя терминологию XVI в. к людям XIII в. Так, например, термин был применен к Иегуде ге-Хасиду в рассказе XVI в. Тот же рассказ появился в «Майсе-бух» на идише в 1602 г., но без термина «баал шем».