Еврейские народные сказки. Том 3. Сказки евреев арабских стран

Гранат (Punica granatum; ивр. римон) — это фрукт небольшого одноименного дерева. Изначально оно росло только к югу от Каспия и в северо-восточной Турции, где до сих пор можно найти дикие гранаты. Растение было рано одомашнено [1] и выращивалось уже в библейские времена, как о том свидетельствует Песнь Песней [2] и археологические данные: гранаты присутствуют уже в слоях раннего бронзового века (3150–2200 до н. э.) в Иерихоне и Араде, Израиль, они также были найдены в Египте в слоях, которые относятся к времени правления Тутмоса III (1504-450 до н. э.). Гранаты выращивались по всей Центральной Азии и Средиземноморью, а также в странах со схожим климатом. Для рассказчика, родившегося в Ливии, страна, где нет гранатов, — сказочная страна.

В еврейской традиции начиная с библейских времен гранат ассоциировался с Землей Израиля. Гранат был одним из фруктов, которые разведчики принесли Моисею из Ханаана (Числ. 13:23), позже он упоминается как одно из семи растений, которые символизируют богатство и развитое сельское хозяйство в Земле Израиля (Втор. 8:8). Когда разрушение пришло в Землю Израиля, гранаты не плодоносили (Аг. 2:19). Его красивые красные цветки и красные плоды округлой формы присутствуют на ритуальном одеянии первосвященника (Исх. 28:33–34), являются повторяющимся мотивом в архитектуре Храма (3 Цар. 7:18, 42; Иер. 52:22) и устойчивой метафорой в эротической поэзии, представленной в Песни Песней (4:3, 6:7, 11, 7:13, 8:2).

Упоминания граната в раввинистической литературе редко связаны с исцелением (ВТ, Ктубот 61b), чаще он появляется в контексте обсуждения ежедневных дел, ритуалов и региональных различий. Контраст между горькой кожицей и сладкими зернышками граната вошел в поговорку (ВТ, Хагига 15b), а обилие зернышек стало символом плодородия, успеха в делах, учении и следовании этически верному пути (ВТ, Брахот 57а).

Данная сказка в традиционной литературе встречается в двух вариантах: (1) место граната занимает цитрон и (2) гранатов не оказывается именно тогда, когда король болен (МР, Ваикра 37:2).

Финалом служит эпизод, характерный для сказки «Три совета царя Соломона». Истории о царе Соломоне принадлежат известному нарративному циклу «Три мудрых слова», к нему относится и последний эпизод настоящей сказки. Истории с этим сюжетом, вероятно, присутствовали в устной традиции начиная с X в.

Кошка в стране мышей

В детской и популярной литературе, а также в фольклористике эта сказка известна как «Уиттингтон и его кошка». С. Томпсон отметил, что она «может быть просто историей о том, как герой получил в наследство только кошку, а потом ему повезло, и он продал ее в страну, где мышей полно, а о кошках ничего не знают. Иногда в сказке присутствует вводная часть, где рассказывается о том, что герой зарабатывает или находит четыре монеты и, чтобы проверить, настоящие они или нет, бросает их в реку. Одна монета всплывает, а остальные тонут: значит, они фальшивые. И на эту монету герой покупает кошку, которая потом приносит ему удачу» [3].

В настоящей сказке рассказчик называет монету агора кешера. Это идиоматическое выражение, понятное в контексте истории, все же вызывает вопросы. По словам Яакова Хаджай-Лилуфа, который приехал в Израиль из Ливии, агора кешера — это ивритский перевод выражения фпус халяль (ливийский еврейско-арабский язык), которое используется, когда человек честно заработал деньги, а потом потерял их; если кто-то случайно находит эти деньги и возвращает владельцу, они называются флус халяль (заработанные по-честному [кошерно]), считается, что им было суждено вернуться к настоящему владельцу. В данной сказке сама монета не обладает никакими магическими свойствами, но приносит удачу заработавшему ее бедняку. В других сказках это неразменная волшебная монета, которая всегда возвращается к своему владельцу.

При компаративном исследовании обнаруживается еще несколько нарративных черт, которые встречаются в многочисленных версиях данной сказки в различных культурах. В большинстве случаев обретение богатства происходит не напрямую, а требует медиатора. Владелец кошки отдает ее купцу или моряку, который отправляется в королевство, где много мышей, но нет кошек. Он получает за кошку огромные деньги и честно отдает их владельцу животного. Томас Кейтли (1789–1872) утверждает, что такая честность имеет аналог в древнем персидском обычае: «Когда человек отправлялся в путешествие в отдаленное место, каждый из его друзей доверял ему что-либо из своего имущества, и по его возвращении они получали доверенное обратно» [4].