Еврейские народные сказки. Том 3. Сказки евреев арабских стран

Ключевой сюжет, непосредственно связанный с путешествием Бешта в Палестину, повторяется во всех трех версиях письма. Бешт описывает свой мистический опыт, алият нешама (восхождение Души), случившийся с ним на праздник Рош га-Шана в 1746 (5507) г. Он пишет, что алият нешама — это внетелесное состояние, когда душа поднимается на небеса и наблюдает то, что происходит в небесных чертогах. Как и большинство мистических откровений, это рассказ от первого лица. Описание высших миров при этом строится исходя из привычного опыта: Бешт пишет, что он «вошел в чертог Мессии, где Мессия учит Тору с танаями и праведниками» [11]. Для него высший мир построен по тому же принципу, что и восточно-европейский бейт-мидраш. Встреча Бешта с Мессией является ключевой для интерпретации всего письма.

Бешт отмечает в письме, что его жизнь в изгнании — это воля Бога: «Я говорил тебе, что Господу известно, что я еще не отчаялся добраться до земли Израиля и быть вместе с тобой, если Господь того захочет, но пока что времена этого не позволяют» [12].

Таким образом, данное предание и мистический опыт Бешта, описанный им в письме, подтверждая друг друга, служат оправданием тому, что Бешт так и не добрался до Палестины, несмотря на мессианские ожидания и попытки шурина и его последователей ускорить спасение еврейского народа. И в письме Бешта, и в данной истории факт того, что Бешту не удалось добраться до Палестины (в то время как для еврейского мистицизма в целом и для хасидизма в частности это было крайне важно), рассматривается как проявление божественной воли.

Обоснование истории со стороны ритуала

Историческая основа истории подтверждается хасидскими пасхальными ритуалами. Прямые потомки Бешта устраивали третью трапезу в последний день Песаха в память о спасении Бешта. Потом эта традиция распространилась на более широкие хасидские круги, где эта трапеза обычно называется трапезой Бешта или Сеудат Машиах (трапеза Мессии) [13]. Однако история, объясняющая этот ритуал, разнится с нашей историей. Речь идет о том, как Бешт, его дочь и писец взошли на корабль, направлявшийся в Палестину, но то ли из-за шторма, то ли из-за нападения пиратов им пришлось повернуть обратно.

Некоторые версии истории о путешествии Бешта, которые появляются в более поздней хасидской традиции, перекликаются с рассказами, объясняющими ритуал. К примеру, автор одной из них указывает имя богатого еврея из Константинополя как Зананас, что, возможно, является искаженным вариантом имени либо р. Авраама, либо р. Ицхака Розанес, двух глав общин, которые уехали в Палестину в 1747 г. вместе с р. Гершоном. Также в течение XVIII в. руководство константинопольской еврейской общины поддерживало направляющихся в Палестину. Поэтому гостеприимство богатого турецкого еврея, который приглашает к себе путешествующего еврея (такого, как Бешт), тем 6о-iee во время Песаха, отражает исторические реалии того времени.

Хасидские авторы называют это путешествие «га-несиа га-йедуа» (знаменитое путешествие). Маркус датирует путешествие Бешта 1743 г. [14], считая, что на третий день Песаха Бешт уже отправился в обратное путешествие и плыл из Константинополя в Одессу⁸, а Динур относит путешествие Бешта к 1740 г. [15].

Община в опасности

Вторая часть истории обыгрывает хорошо известную тему конфликта между евреями и местным населением. Моделью для такого рода историй служит Книга Есфирь, ключевые этапы сюжета следующие: (1) еврей помогает царю, (2) царский советник хочет уничтожить евреев и (3) царь в качестве благодарности за помощь отменяет указ и наказывает злого советника.

Наиболее часто встречаются два представления об инаковости чужих. Первое состоит в том, что чужие занимаются колдовством, второе — что чужие едят непозволительную пищу, в крайнем проявлении — людей, которые отличаются от них. В отношении евреев наиболее распространенной формой было представление о том, что для приготовления мацы евреям необходимо убить нееврейского ребенка. На протяжении еврейской истории это выражалось в многочисленных кровавых наветах, само же представление было зафиксировано уже в I в.н. э. В Западной Европе первое обвинение евреев в использовании крови для приготовления мацы произошло в 1144 г. в Норвиче, Англия. В XII–XIII вв. подобные обвинения встречаются по всей Западной и Центральной Европе, в Восточной Европе они усиливаются с XVII по XX в.

В христианской Испании кровавый навет в Асторге повлек за собой появление локального культа Святого младенца из Ла-Гуардии. Ибн Верга в своем сочинении 1553 г. описывает еще несколько кровавых наветов, имевших место в Испании. Хотя нельзя с точностью сказать, насколько достоверно это описание, однако оно показывает, каким частым явлением в жизни еврейских общин были обвинения такого рода. В Турции случаи кровавого навета отмечены в XV–XVI вв.