Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Крестьяне, видя, что их добро разрушается вакханками, в раздражении взялись за оружие; но тут-то, государь, пришлось нам увидеть неслыханное зрелище. Их заостренному оружию не удалось отведать крови; а вакханки, бросая в них тирсами, наносили им раны и обращали их в бегство – женщины мужчин! Но, видно, дело не обошлось без бога. А затем они вернулись, откуда пришли, к тем самым ключам, которые даровал им бог; там они смыли с себя кровь, причем змеи слизали повисшие на их щеках капли, очищая их лицо.

Итак, владыка, этого бога, кто бы ни был он, прими в наш город; помимо своего прочего величия, он, говорят, даровал смертным и виноградную лозу, утешительницу скорбящих. А нет вина – нет и Киприды, нет более утех для людей.

Пенфей, погруженный в глубокое раздумье, машинально делает пастуху знак, чтобы он удалился; тот, грустно качая головой, уходит.

Пятая сцена

Пенфей все стоит, не говоря ни слова; хор, с радостным напряжением следивший за рассказом пастуха, видимо торжествует.

Корифейка. Как ни страшно выражать свое мнение открыто перед царем, но оно будет выражено: нет бога, которому уступал бы Дионис!

Пенфей (очнувшись от оцепенения, бросает свирепый взгляд на вакханок). Нет! Все теснее и теснее, точно пожар, охватывает нас злорадство вакханок, глубоко позорящее нас перед эллинами. Не следует медлить. (Начальнику.) Иди ты к воротам Электры; скажи, чтобы туда пришли мне навстречу все щитоносцы, все наездники на своих быстрых конях, все, кто потрясает легкой пельтой и натягивает рукой тетиву лука. Да, мы пойдем в поход… (с болезненным смехом) против вакханок! Невыносимо терпеть от женщин то, что терпим мы.

Начальник уходит. Дионис, все время стоявший в некотором отдалении от Пен-фея, подходит к нему и спокойным голосом, сохраняя все свое хладнокровие, говорит ему.

Дионис. Я знаю, Пенфей, ты не слушаешься моих слов; все же, невзирая на все обиды, которые я терплю от тебя, я советую тебе оставаться в покое и не поднимать оружия против бога: Дионис не дозволит тебе увести вакханок с благословенной горы.

Пенфей (окинув Диониса полугневным-полуиспуганным взором). Не учи меня! Ты бежал из оков – дорожи же своей свободой. Или ты хочешь, чтобы я снова скрутил тебе руки?

Дионис. Я предпочел бы на твоем месте принести ему жертву, как смертный богу, чем в раздражении прать против рожна.

Пенфей. Я и принесу ему жертву – и для того, чтобы почтить его по заслугам, произведу страшную резню в ущельях Киферона.

Дионис (все с тем же невозмутимым равнодушием). Вы все разбежитесь; а ведь стыдно будет, когда вы со своими медными щитами повернете тыл перед тирсами вакханок.

Пенфей. С каким невыносимым чужестранцем свела меня судьба! Что с ним ни делай – он не хочет молчать.

Дионис (торжествующе смотрит на Пенфея, как бы готовя решительный удар; но мало-помалу его лицо и движения начинают выражать сострадание к молодому царю, он приближается к нему, кладет ему руку на плечо и с тоном искреннего участия говорит ему). Друг мой! Еще есть возможность все устроить к лучшему.

Пенфей (боязливо и недоверчиво). Какая? Та, чтобы я подчинился своим же рабыням?

Дионис. Я сам приведу женщин сюда, не прибегая к оружию.

Пенфей. Спасибо! Это уже предательский замысел против меня!

Дионис (с жаром). Где же тут предательство, когда я хочу спасти тебя своим замыслом.

Пенфей. Вы, верно, условились в этом, чтобы получить возможность служить Вакху всегда!

Дионис. Да, ты прав; в этом я условился с богом.

Хочет взять Пенфея за руку; тот стоит в смущении, не зная на что решиться; но затем отбрасывает руку Диониса и обращается к страже.

Пенфей. Принесите мне оружие. (Дионису.) А ты перестань рассуждать!