Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Дионис ......Ты изменишь свой вид и станешь змеем; также и жена твоя, превращенная в зверя, получит образ змеи – та Гармония, дочь Ареса, которую ты получил супругой, будучи сам смертным. И будут возить вас – так гласит вещее слово Зевса, на колеснице, упряженной быками, как предводителей варварского племени. Много городов разрушишь ты во главе своих несметных полчищ; но когда твои подданные разграбят прорицалище Локсия, тогда им суждено в жалком отступлении вернуться домой; тебя же и Гармонию Apec спасет и поселит тебя в стране блаженных. Так говорю я вам, я, Дионис, сын не смертного отца, а Зевса; если бы вы решились быть благоразумными тогда, когда вы этого не пожелали, вы были бы счастливы теперь, имея Зевсова сына своим союзником!

Агава (остававшаяся в немой печали на земле с тех пор, когда ей было приказано оставить Фивы и могилу сына, умоляюще простирает свои руки к Дионису). Прости нас, умоляю тебя, Дионис; мы провинились перед тобой.

Дионис. Поздно познали вы меня; когда следовало, вы знать меня не хотели.

Агава. Ты прав, мы сознаем это; но ты слишком сурово нас караешь.

Дионис. Но ведь и я, будучи богом, терпел оскорбления от вас.

Агава. Боги не должны в своих страстях уподобляться смертным.

Дионис. Давно уже отец мой Зевс бесповоротно решил вашу участь.

Агава (встает, собираясь уйти; вдруг она замечает отца, стоявшего в каком-то забытьи, и с рыданием бросается ему на шею). Ох, горе, старик! Мы приговорены к жалкому изгнанию!

Дионис (мягко). Зачем же откладывать то, чего все равно не избегнуть?

Кадм (которому слезы дочери возвращают сознание). О дитя мое! Какому ужасному бедствию обречены мы – ты, моя бедная, твои сестры и я, несчастный. Я отправлюсь к варварам поселенцем на старости лет; к тому же мне еще суждено повести на Элладу разноплеменное варварское войско; и Аресову дочь, Гармонию, свою супругу, превращенную в змею, я, сам будучи змеем, поведу во главе войска против эллинских алтарей и курганов. И не суждено мне избавиться от горя, не суждено мне переплыть подземный Ахеронт и найти спокойствие.

Агава. Отец мой! Я должна скитаться, расставшись с тобой!

Кадм. Зачем обнимаешь ты, моя бедная дочь, точно птица-лебедь, меня, своего седого, беспомощного отца!

Агава. Куда же обратиться мне, изгнанной из родины?

Кадм. Не знаю, дитя; тебе мало помощи в твоем отце.

Агава оставляет Кадма, готовясь уйти.

Агава. Прости, мой дом, прости, родимый край! Я оставляю вас, уходя в несчастье, изгнанницей из своего терема.

Кадм. Иди же, дитя мое, <в последний раз увидеть то место, где лютый рок погубил>Аристеева сына <и твоего>.

Агава (хочет уйти, смотрит на отца и опять бросается ему на шею). Мне жаль тебя, отец.

Кадм. И я, дитя, плачу по тебе и по твоим сестрам.

Агава. Да, неслыханное горе внес владыка Дионис в твой дом.

Дионис (строго). Неслыханное оскорбление перенес я от вас; вы сделали мое имя посмешищем в Фивах!

Агава (забывшая было о присутствии Диониса, внезапно поднимает голову и пристально смотрит на него мрачным, полным ненависти взором; вся ее прежняя гордость возвращается к ней. Она подает руку отцу, говоря спокойным тоном). Прости, отец.

Кадм. Прости, горемычная дочь; не радостен твой путь. (Целует дочь и, сломленный горем, уходит налево, сопутствуемый несколькими гражданами.)

Агава смотрит ему вслед, затем обращается к своим товаркам, фиванским вакханкам.

Агава. Пойдем, подруги, туда, где меня ждут мои сестры, мои несчастные спутницы в изгнании. А затем (снова смотрит на Диониса сверкающими глазами) – да удастся мне найти край, где бы ни Киферон проклятый меня не видел, ни я бы своими глазами не видела Киферона, где бы не видно было тирсов, посвященных богу, – пусть другие вакханки пекутся о них!