Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Пауза. Агава, стоявшая некоторое время как бы в оцепенении, судорожно сжимая свою голову руками, начинает быстро и отрывисто расспрашивать Кадма.

Агава. Кто убил его? Как попала она в мои руки?

Кадм (про себя). Поздно раскрываешься ты, злополучная истина!

Агава (умоляюще). Говори! Мое сердце бьется в ожидании того, что мне предстоит узнать.

Кадм. Ты убила его – ты и твои сестры.

Агава. Да где же он погиб? Во дворце или где?

Кадм. Там, где раньше Актеона растерзали собаки.

Агава. Что же заставило этого беднягу отправиться в Киферон?

Кадм. Он пошел туда, чтобы осмеять бога и твои вакхические пляски.

Агава. А мы каким образом попали туда?

Кадм. Вы обезумели, и с вами все гражданки в вакхическом неистовстве оставили город.

Агава (после паузы, глухо). Это Дионис нас погубил: теперь я поняла все.

Кадм. Да, но будучи оскорблен вами: вы не хотели признать его богом.

Агава. Но чем же Пенфей был виновен в моем неразумии?

Кадм. И он, уподобившись вам, не поклонялся богу…

Агава медленным шагом отступает; теперь только ее горе представляется ей во всей своей огромности, ее ноги подкашиваются; она падает и начинает громко, судорожно рыдать.

За то он одним ударом погубил всех, и вас, и его, разрушая весь наш дом, – и меня, который, сам не имея сыновей, видит и этот отпрыск твоего чрева, несчастная, погибшим лютою и бесславною смертью (с нежностью глядя на голову Пенфея, которая осталась у него в руках), – тебя, дитя мое, тебя, который был гордостью и опорою моего дома, как сын моей дочери, и гражданам внушал страх: глядя на твой облик, никто не решался обижать меня, старика, а если и решался, то был караем по заслугам. Теперь же я буду с позором изгнан из дворца, я, тот великий Кадм, который посеял фиванское племя и собрал прекраснейший в мире урожай. Да, милый мой, – хотя тебя уже нет более в живых, ты останешься для меня предметом горячей любви, – твоя рука не коснется более моей щеки, ты не обнимешь меня более, называя меня дедушкой и спрашивая: «Кто обижает, кто оскорбляет тебя, старик? Чьи непочтительные слова волнуют твое сердце? Говори, отец, и я накажу твоего обидчика!» Теперь несчастен я, жалок и ты, горемычна твоя мать, несчастны и ее сестры… если есть человек, не воздающий уважения богам, пусть он взглянет на его участь и уверует в них! (Покрывает себе лицо плащом; один воин поддерживает его.)

Корифейка (видимо тронутая). Тебя нам жаль, Кадм; но твой внук понес кару заслуженную, хотя и печальную для тебя.

Агава (медленно поднявшись со своего места). Отец, ты видишь ведь, что мое настроение совершенно изменилось – <позволь мне припасть к останкам моего бедного дитяти.

Кадм. Ты можешь, дочь моя: вот голова Пенфея.>

Агава. А где же, отец, дорогое тело моего сына?

Кадм. Я с трудом его собрал и принес; вот оно.

Царская дружина, скрывавшая до сих пор останки Пенфея от глаз Агавы, расступается; она видит на земле носилки, покрытые черным саваном, подходит к ним, но вдруг нерешительно останавливается.

Агава (робко). Все ли его части хорошо прилажены одна к другой?

Кадм. ……………………………………………………………………..................…..

Плач агавы

…………………………....................………………………………………………………

Пятый стасим

………………………………………………………....................…………………………

Эксод

Над сценой во всем своем божественном величии появляется Дионис. Рассказав причину гибели Пенфея, он велит унести и похоронить его труп. Царская дружина уносит останки Пенфея; Агава хочет последовать за ней, но Дионис противится этому и приказывает ей оставить даже Фивы, так как «божеское право не допускает, чтобы убийцы оставались у могилы своей жертвы». После этого он обращается к Кадму, приказывая и ему оставить Фивы и отправиться в Иллирию.