Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Кроме общего факта нам известны и частности; из них главные, однако, касаются не собственно Афин, а так называемого марафонского Четырехградия. Это был некогда самостоятельный союз четырех общин по ту сторону Пентеликона, близ Евбейского пролива, – Марафона, Трикорифа, Пробалинфа и Энои. Марафонцы, говорит Павсаний, особо почитают Геракла, «говоря, что они первые среди эллинов признали его богом». Здесь же в Марафоне находился и источник, называемый Макарией, по имени дочери Геракла и Деяниры. Другие частности дает Страбон. Еврисфей отправился походом на Марафон против Гераклидов и Иолая (о его участии потом), но так как афиняне пришли им на помощь, то он в битве пал. При этом его тело было похоронено в Гаргетте, но голова отдельно, в Трикорифе, так как Иолай отсек ее у источника Макарии близ проезжей дороги, каковая местность называется «Голова Еврисфея». Гаргетт находится вне области Четырехградия, по сю сторону Пентеликона, рядом с Палленой; если же голова мучителя Гераклидов лежит в Трикорифе, внутри Четырехградия, то, значит, она осталась во власти победителей. Чего ради – это нам говорит Аполлодор: «Когда Еврисфей на колеснице бежал и уже проезжал мимо Скироновых скал (в Мегариде), его настиг Гилл, отсек ему голову и отнес ее Алкмене; она же иглою выколола ему глаза». Это – другой эпизод предания: бой происходит в мегарской, а не марафонской области, и Иолая заменяет Гилл; но мы понимаем, почему голова тирана лежала в Трикорифе. Отметим мимоходом несимпатичную роль, в которой выступает здесь Алкмена: она пригодится нам впоследствии.

Взаимно дополняющие друг друга свидетельства Страбона и Павсания, несомненно, заимствованы из «Атфиды», т. е. сочинения, посвященного истории и древностям аттической земли. Таковых было несколько; точнее определить ту, которой пользовались наши свидетели, невозможно, но во всяком случае это было добросовестное, авторитетное сочинение. Не одна только Аттика признавала роль Четырехградия в спасении Гераклидов: она была известна и спартанцам. «В 430 г., – пишет Диодор, т. е., собственно, Эфор, достоверный писатель IV в., – лакедемоняне совершили свой второй набег на Аттику. Проходя по земле, они рубили плодовые деревья и сжигали строения, разоряя почти всю землю, кроме так называемого Четырехградия. Эту же местность они пощадили в воздаяние за то, что их предки поселились в ней и, отправляясь из нее, победили Еврисфея. Они считали справедливым, чтобы благодетели предков получили от потомков соответствующую благодарность».

Марафонское предание, таким образом, держится довольно прочно в греческом сознании; но рядом с ним существовало и другое, относившееся уже прямо к городу Афинам. Оно связано с Алтарем Милосердия на афинской площади. Сюда, говорит Аполлодор – тот самый Аполлодор, который заменяет Иолая Гиллом и Марафон Мегаридой, – бежали Гераклиды, здесь нашли они убежище от насилия Еврисфея. И еще один осколок традиции имеем мы основание сюда отнести, тем более достоверный, что он для афинян не особенно лестен. Филострат сообщает в своей биографии Герода Аттического, что этот знаменитый софист, современник императора Марка Аврелия, впервые распорядился, чтоб афинские эфебы заменили белыми плащами те черные, которые они носили в знак траура о смерти глашатая Копрея, «убитого афинянами в то время, когда он уводил Гераклидов от алтаря». К счастью, нам сохранилось постановление относительно этой реформы; из него мы узнаем, что оно состоялось в честь победы императора в 166 г., что Герод провел его, будучи сам верховным жрецом императоров, и что оно касалось специально шествия эфебов к храму Деметры Элевсинской. Это последнее обстоятельство очень важно. Герод был сам «эксегетом» Деметры Элевсинской, т. е. толкователем ее культа; в качестве такового он снял с афинян епитимью, наложенную его предшественником эпохи Гераклидов. Но какое дело, спрашивали, Деметре Элевсинской до Копрея? Жреческим родом в Элевсине были так называемые Керики (т. е. «глашатаи»), производившие себя от Гермеса, небесного патрона глашатаев: неудивительно, что преступления против священной особы глашатая, сводившиеся к оскорблению Гермеса, относились к их компетенции.

Итак, два аттических варианта о приеме Гераклидов; нельзя ли их связать с теми тремя, которые мы уже установили выше для их местопребывания в момент смерти Геракла? Фиванский вариант отпадает, так как согласно ему Гераклиды вовсе не были изгнаны; остаются, значит, тоже два – трахинский и тиринфский. Из Трахина в Марафон попасть можно, минуя Афины; из Тиринфа нельзя. Итак, мы свяжем трахинский вариант с марафонским, тиринфский – с афинским.

Теперь резюмируем. Оставляя в стороне фиванский вариант, не имеющий продолжения на аттической почве, мы получаем два извода предания о скитаниях Гераклидов.