Еврофашизм и буржуазный декаданс

Когда Дриё в марте 1919 года уходит из армии, он знает, что ему никогда больше не избавится от тоски по исключительным ситуациям в жизни. Но гражданская жизнь не предлагает ему подобных ситуаций. Она предлагает молодому денди только бесконечную цепь развлечений в стиле «roaring twenties», посещений борделей, дальних путешествий, сексуальных приключений.

Дриё с самовлюбленной беспощадностью отобразил это время пресной жизни, в которой он лихорадочно искал все более сильные возбуждения, в своем раннем творчестве, особенно в романе «L'homme couvert de femmes» (буквально «Мужчина, увешанный женщинами», немецкое издание называлось «Der Frauenmann» – «Любимец женщин»). Это купание в роскоши, но также и изматывающая все силы ярмарка тщеславия в салонах сюрреалистов вокруг Андре Бретона и Луи Арагона, к которым Дриё присоединяется на короткое время, и которых он описывает в своем самом значительном романе «Gilles» («Жиль», немецкое название «Die Unzulänglichen» – «Непригодные», «Простофили») как орду псевдорадикальных обывателей и болтунов; эта жизнь очень далека от настоящей «la vie». Главный герой романа, в образе которого Дриё отображает свой путь от солдата к денди, и от плейбоя к фашистскому борцу, едва попав в отпуск с фронта, за шампанским с одним товарищем и двумя возбуждающими желание проститутками, тут же уже хочет снова вернуться на фронт. Наркоман Ален, живущий за счет богатых женщин герой романа «Болотные огни», непрерывно задающий себе вопрос «Как можно жить подлинной жизнью в мире, который больше не является таковым?», перед самоубийством, почти со счастьем, рассматривает свой револьвер: «Предмет! Наконец-то! Предмет!»

Роскошную жизнь, в которой растворяются опасность и реальность вещей, Дриё может себе позволить, так как он уже в 1917 году, во время фронтового отпуска, женился на Колетт Жерамек, дочери банкира-еврея.

(Даже став сторонником фашизма, Дриё поддерживал дружеские отношения со своей бывшей женой-еврейкой, они переписывались до конца его жизни. – прим. автора.)

Уже в 1921 году он развелся, но до 1927 года живет преимущественно за счет присужденной ему доли имущества. В 1927 года Дриё женится на не менее богатой дочери банкира Александре Сенкевич. Этот брак продлится до 1933 года, и снова Дриё после развода получит значительную сумму.

Брак с Колетт Жерамек, выведенной в романе «Жиль» под именем Мириам Фалькенберг, был результатом расчета. В этом романе Дриё описывает свои размышления:

«Дверь раскрылась. В один момент свет жизни изменился. Его охватило желание. Это светящееся существо было духом и деньгами. Тут же появилась уверенность, что все это принадлежало бы ему... Еще два дня назад он лежал в блиндаже на влажной соломе, свободный от всех забот и всех усилий; теперь он был прикован к другому миру. После ураганного артобстрела он снова видел мир богачей: женщины, дети, собаки, лошади, деревья и народ, который зависит от мира богачей: подметальщики, полицейские... Многие вещи загадочным способом связывались с богатством: прежде всего, превосходящая и мягкая мудрость, которая отражалась на золотых буквах дорогих переплетов книг Фалькенберга. Золото заголовков беспрерывно появлялось перед его глазами. Это была та же самая субстанция, что и великолепный меховой воротник той молодой дамы. Элегантные молодые дамы и ухоженные роскошные деревья. Какой контраст с деревьями Вердена».

Годы роскоши – это также годы работы. Между 1920 и 1940 годами Дриё представляет свой обширный труд – почти дюжину романов, сборники новелл, драмы, лирику – в которых отображены декаданс и война, деньги и смерть, обе эти навязчивые идеи Дриё. Параллельно к этому он развивается в проницательного диагноста своего времени, который лишь в 1934 году примет решение в пользу фашизма.

Дриё видит, как Версальский договор разрушает шанс на примирение. Европейские страны, на его взгляд, стали жертвой трудно поддающейся лечению болезни декаданса; болезни, симптомы которой он все время снова и снова исследует в своих сборниках эссе, таких как «Mesure de la France», «Genève ou Moscou», «L'Europe contre les patries». Уродство мегаполисов, возрастающие духовные и физические разрушения, упадок семьи, потеря чести и верности, неспособность правых к социальной политике, смешная иллюзия левых, что именно пролетариат, самый далекий от культуры класс, якобы может освободить человечество; отсутствие европейского великодержавного инстинкта перед лицом подъема Америки, распад колониальной империи, бесперспективность капитализма, который можно сковать в тесных границах – всеобъемлющая болезнь эпохи, как кажется Дриё, дальше всего зашла во Франции. Разве не пришлось Франции объединиться почти со всем миром, чтобы победить Германию?