Европа-45. Европа-Запад

У входа в палатку — небольшого четырехугольного отверстия, завешенного куском парусины, стояли двое здоровенных верзил в расстегнутых рубахах, в легких пробочных касках на круглых головах и с неизменной жвачкой во рту. Двигая челюстями, покрикивая что-то неразборчивое, они хватали первого стоящего в колонне и с хохотом вталкивали его в палатку. Чтобы туда попасть, нужно было хорошенько наклониться, чуть ли не на коленях вползать внутрь, а те двое подгоняли, подталкивали, грубо, небрежно, цинично, будто дело имели не с людьми, а со скотом. Хватали без разбора — стариков, детей, женщин, молодых девушек, хватали с той же пренебрежительной миной, брезгливо и презрительно скалили зубы, не переставая жевать, лихо расправляли грудь. Вояки!

А внутри палаток творилось нечто невообразимое! Люди сразу попадали там в руки мускулистых солдат с лоснящимися лицами. Если снаружи казалось, что это вход в некое своеобразное чистилище, то здесь было полное впечатление мифического пекла. Солдаты ошалело скакали по палатке, бесновались, стервенели, они выглядели как молодые, озорные черти. Цепко хватая очередную жертву, они сильными руками расстегивали жалкую одежду, а если расстегивать было нечего, просто разрывали ее и, стараясь не пропустить ни единой складки, ни единого отверстия в одежде, сыпали на человека беловато-желтый вонючий порошок из больших шприцев, напоминающих садовые опрыскиватели или автомобильные насосы. Воздух в палатках был насыщен этим порошком. Удивительно, как сами солдаты могли дышать здесь столько времени, в этом аду. Однако они не только выдерживали, но и ерничали, безобразничали, словно с цепи сорвались; ловили в свои железные лапы полубессознательных, растерянных людей и сыпали, сыпали на них целые облака порошка, норовя насыпать его мужчинам в штаны, а женщинам — под юбки и за пазуху, ревели от восторга, если это им удавалось, топали ногами, не переставая хохотать.

Попадающие в палатку, все без исключения, становились немедленно их жертвами. Никому не было пощады.

Не разбираясь, солдаты накинулись было и на Михаила, но тут вперед бросился Попов, закричал что-то, ткнул одному из «дезинфекторов» прямо в лицо тяжелый парабеллум — и американцы отступили.

— Вон из палатки! — приказал Попов.

Пожимая плечами, прихватив шприцы с порошком, солдаты вылезли наружу. У входа они остановились и недоуменно уставились на Скибу и Попова.

— Кто здесь старший? — спросил через Попова Михаил.

Старшего не оказалось. Он «запустил» эту машину, а сам куда-то ушел. Во второй палатке тоже не знали, где он. «Обкуривание» прекратили и послали на розыски лейтенанта, который вершил всеми этими делами. Пришел он не сразу. Это был молодой американец с холеным лицом и ухоженными, явно незнакомыми с черной работой руками.

— Что здесь? — спросил он ломким петушиным голосом.

Скиба назвался, показал удостоверение, под которым стояли подписи советского и американского генералов, ответственных за репатриацию.

— Что вы хотите? — поинтересовался лейтенант.

— Прежде всего, чтобы вы прекратили издевательства над людьми.

— Не понимаю вас. Без этих мер я не могу принять на территорию сборного пункта ни одного человека. Никто не получит от меня ни ложки супа, ни галет. Это — дезинфекция. ДДТ. Не знаете, что такое? ДДТ — это американский порошок, убивающий любую заразу. Мы не можем допустить, чтобы в нашем тылу началась эпидемия. Мы армия культурная.

— Не будем дискутировать на тему культурности вашей армии,— сказал Скиба,— и не убеждайте меня в пользе и необходимости дезинфекции. Но делать это нужно совсем не так.

— Как же? Посоветуйте.

— Для этого я и прибыл. Прежде всего нужно отделить женщин от мужчин. У вас две палатки,— пустите в одну женщин, а в другую — мужчин. Дайте им этот ваш ДДТ, шприцы и объясните, как этим пользоваться. Уверяю вас, они сделают всё наилучшим образом. Но незачем ставить для этого вооруженных солдат. Нельзя топтать достоинство человека. Неужели вы не понимаете, что эти люди очень ранимы после всего перенесенного?

— Я офицер, а не психолог,— попытался оправдаться лейтенант.

— Прежде всего вы — человек,— уточнил Михаил.— И, как человек, никогда не забывайте, что вокруг вас — люди, что вы не один живете на земле. Оглянитесь только — и вы убедитесь, сколько горькой правды в моих словах.

— Ладно,— сказал американец.— Сделаем так, как вы хотите.

— Это еще не всё. Меня интересует, кто отвечает за этот сборный пункт, за все это дело?

— Частично отвечаю я.

— А вообще?

— А вообще — трудно сказать. Вы же знаете, как нелегко найти на войне ответственного. Тут никто и ни за что не отвечает.

— Но ведь вы не можете собрать здесь сто тысяч человек? Должен же быть какой-то предел?

— Вообще, пожалуй, так. Но пока мне с того берега будут привозить людей, я обязан их принимать.

— Куда?

— А я не знаю. Мое дело — порошок ДДТ, суп и галеты.

— А где спать людям? Где укрыться от непогоды?