Европа. Борьба за господство

Настала пора интенсивных дипломатических переговоров, поскольку немцы пытались восполнить свою военную неполноценность, тогда как западные державы стремились привлечь Германию в собственный лагерь – или хотя бы помешать Бонну налаживать сотрудничество с лагерем идеологического противника.[1270] В конце 1961-го и в начале 1962 года французский дипломат Кристиан Фуше предложил план создания Европейского политического союза (EPU). Этот план был нацелен на то, чтобы компенсировать Франции потерю Алжира и восстановить эффективность ядерного сдерживания США в Европе, которая неуклонно уменьшалась, посредством широкого дипломатического сотрудничества в рамках «Большой Западной Европы» под руководством Франции. Этот план был забракован в апреле 1962 года, потому что некоторые государства, например, Италия и Нидерланды, были против предложенного французами «союза правительств» и высказывались в поддержку наднациональной структуры, а большинство других членов ЕЭС опасались неприязни де Голля к США и его стремления «уязвить» британцев. Все это вызывало сильную озабоченность Вашингтона, который тревожился о западном альянсе в целом и о будущем Германии в частности. Президент Кеннеди представил свой «Большой атлантический проект», который позволял обновить НАТО, еще плотнее связать Германию с Западом, удовлетворить ее притязания на консультации и мобилизовать европейское сообщество на общую борьбу с СССР.[1271] Также Кеннеди предложил создать многосторонние ядерные силы (МЯС), о которых Эйзенхауэр задумывался в последние месяцы своего президентства. Предполагалось совместное ядерное сдерживание за счет ракет корабельного базирования – под командованием НАТО, а не высших офицеров армии США – и предусматривалось полноценное участие Западной Германии. Кеннеди надеялся, что все это будет сопровождаться новой волной политической интеграции, предпочтительно наднациональной, а не межправительственной. Ожидалось, что Великобритания сыграет важную роль в реализации данного проекта, поэтому Вашингтон горячо одобрил вторую заявку Лондона на членство в ЕЭС в конце 1962 года. Кеннеди, в свою очередь, пообещал Макмиллану на саммите в Нассау на исходе года разместить в Великобритании ракеты «Поларис» с условием, что они в конечном счете перейдут под управление МЯС. В середине января 1963 года, однако, де Голль в одностороннем порядке наложил вето на прием Великобритании в ЕЭС. «Если принять Великобританию, – объяснил он, – Европа в итоге будет поглощена безразмерным атлантическим сообществом, зависимым от Америки и находящимся под американским контролем; такого я не могу позволить в интересах Франции».

План МЯС и сопутствующая программа политической интеграции формировали европейскую геополитику в течение двух следующих лет. Во Франции перспектива появления у Германии ядерного оружия (при любых ограничениях) вызывала глубокую тревогу.[1272] Де Голль на той же пресс-конференции, на которой он отверг заявку Великобритании на вступление в ЕЭС, однозначно исключил участие Франции в подобных соглашениях. В конце января 1963 года, через неделю после отклонения заявки Великобритании, усилия де Голля ознаменовались подписанием франко-германского «Елисейского» договора. Документ вбивал клин между Бонном и Вашингтоном, отрицал совместную европейскую оборону и политическую интеграцию под эгидой США и провозглашал Европейский альянс под руководством Франции. Де Голль, кажется, планировал расширить рамки этого соглашения и заключить более тесный союз двух стран – с общими институтами, общей внешней политикой и, возможно, даже с общим гражданством. За очень короткий период времени, впрочем, давление США и «бунт» внутри администрации Аденауэра вынудили Бундестаг добавить к тексту договора преамбулу. В ней говорилось о приверженности Западной Германии трансатлантическим контактам и программе МЯС, упоминалось о намерении обеспечить членство Великобритании в ЕЭС, а также излагалось видение наднациональной европейской интеграции; фактически преамбула лишала «Елисейский» договор всякого конкретного содержания за пределами символического закрепления франко-германской дружбы. Соединенные Штаты стали воспринимать европейскую интеграцию – которая потенциально могла повернуться против них, как и против Москвы, – двойственно,[1273] а де Голль вернулся туда, откуда начинал.