Европа и душа Востока. Взгляд немца на русскую цивилизацию

Потерпела провал и попытка установить царство всеобщего благоденствия. Пожалуй, еще никогда не было такой культуры, подобной прометеевской, которая бы с такой энергией и однобокостью стремилась к чувственным удовольствиям, к примитивным утехам плоти, осмеивая заботу о спасении души; и никогда не было культуры, которая бы сделала человека более несчастным и жалким, как эта. Для достижения своей цели современный человек создал для себя, поверх природно существующего порядка вещей, странный искусственный мир-эрзац, именуемый современной цивилизацией. Начиная это дело, он был преисполнен чувством гигантских сил. Но чем дальше развивалась механизация, тем больше росло недовольство культурой. Уже в основе романтики, этой первой попытки мировоззренчески поспорить с машиной, лежало предчувствие, что Европа находится на ложном пути. Искусственно созданный мир все больше и больше отчуждался от своего творца, перерос его и уже функционирует по своим собственным законам. В экономике фирма, предприятие отделились от человека, выступая против него в качестве самостоятельной силы, с собственной тягой к экспансии, и вынуждая его против его же личных интересов и наклонностей «вкладывать деньги в дело». В то время как в эпохи античности и готики люди сами работали или вели свои дела, в прометеевскую эпоху общность интересов и дел сконцентрировалась в свою собственную величину – предприятие, за которым человек исчезает, и в результате на современную жизнь накладывается печать безотрадной анонимности. (Притом, что именно прометеевский человек провозгласил право на свободу личности!) Непривычность этой новой жизненной силы вселяет в человека щемящее чувство несвободы и страха. Он видит себя жертвой созданного им же технического аппарата и заорганизованности. Иными словами: механизмы становятся автономными. Они становятся демонами. В них вновь возрождается тот иррациональный элемент, который прометеевский человек считал окончательно устраненным посредством механизации. Мысль об автономии механизмов зародилась впервые в учении Маркса, в расплывчатом понятии производственных отношений, над которыми человек уже не только не властвует или с которыми не справляется, а которым- он безнадежно обречен в рабство, словно злым духам. В конечном счете весь марксизм есть не что иное как протест против этого овеществления человека, против победы вещи над ее творцом, против нарушения равновесия между духом и средой. Сегодня человек, возмечтавший покорить природу, беспомощно стоит перед призраком анархии. – Техника и государственная политика также имеют, как и экономика, свои законы развития, которые больше не согласуются с желаниями человека и не считаются с ними. Машина отнимает у человека работу, организация отнимает у него свободу, и обе вместе отнимают у него власть. Сто лет назад человек верил, что машина будет ему служить так же, как служил раб античному человеку, будет высвобождать ему время для достойных творений духа. Но хотя сегодня мы тратим на многие надобности жизни гораздо меньше времени, чем наши предки, для себя лично у нас остается его несравненно меньше. Мы уже не являемся повелителями всего происходящего. Мир техники втягивает нас в свой собственный ритм, который не совпадает с природным ритмом, а просто гонит нас сквозь жизнь. В Америке серьезные люди предлагают, чтобы новые открытия, прежде чем им дать ход, проходили проверку государственной комиссией на предмет выяснения, не вредны ли они для общего блага. Нас охватывает страх перед нашим собственным знанием: нельзя же безнаказанно заглядывать в мастерскую природы и красть у нее патенты. Европа начинает понимать то, что она забыла в гордыне своих открытий: познание природы умножает также и силы разрушения – а это является роковым для культуры, которая, подобно прометеевской, покоится на принципе противоречия. Медленно начинаем мы постигать простую мысль Августина о том, что наука без любви ни на что не годится. В Китае изобретение пороха служило мирным целям. В Европе оно привело к уничтожению – пример того, что душевная установка является решающей для определения сущности, ценности и последствий технического прогресса. Одна и та же техника у народов с различным мироощущением – далеко не одно и то же!

Человек находится во власти не только машины, но и организации. Чем необходимее, строже и всеохватней она становится, тем больше угрожает произвол со стороны ее управления. Да и правовое мышление задыхается в массе, в избытке людей и норм. Вместо ожидавшейся безопасности и предсказуемости бытия современный человек видит вокруг себя демонические силы, с которыми уже не может справиться.