Мало какие литературные произведения того времени описывают повседневную жизнь бедняков до бытовых подробностей. Чаще всего это делается пока еще в Испании и в Англии. Выведены ли там цыгане, разобраться довольно трудно. В Германии надо всеми возвышается Ганс Сакс (1494–1576) со своим произведением 1559 г.: «Фастнахтшпиль с шестью персонами, называемый пять бедных странников»[110]
. В этой пьесе он выводит на сцену гражданина Свободного имперского города Нюрнберга, который встречает группу «бродяг». В начале действия хозяин ночлежки ищет «беднейшего странника»[111], чтобы бесплатно предоставить ему ночлег и пропитание. Здесь он демонстративно берет на себя призрение бедных и приют чужестранцев, заповеданные христианским милосердием: «…милосердие вершу / сирых да бедных приючу»[112]. Начиная с XIV в. города пытаются с помощью ограничительных предписаний отклонять требования пришлых нищих. Так, Нюрнберг, например, предоставляет им только трехдневное пребывание[113]. Намеки на поиски приюта Святым семейством в Вифлееме придают действию, которое порой грозит скатиться к грубому комизму, необходимую серьезность. Среди пяти странников, помимо «тележника», «старьевщика», «нищенствующего монаха» и «рейтара» есть также «цыган». Остальные приписывают ему уже знакомые проступки: «Он все пачкает и ворует, колдует и врет, / И прямо на глазах тебя проведет»[114]. Во впечатляющем монологе цыган описывает положение бесправных и безродных бродяг:Хозяин заканчивает унизительный и абсурдный отбор беднейшего неожиданным, подчеркивающим основную интенцию пьесы оборотом: «Сегодня, так и быть, все пятеро у меня в гостях!»[116]
Его благосостояние и город обеспечивают ему безопасность и защиту. Поэтому он чувствует себя обязанным совершать благотворительность по отношению к бедным и бездомным, тем более что раньше он сам входил в их число:Помимо приюта он снабжает каждого из бедных странников «тремя батценами»[118]
. Его поступок имеет своей целью пробудить совесть сограждан, которые пытаются уклониться от своих обязанностей.Ганс Сакс не составляет исключения, рассматривая цыган как часть армии бедных. Хотя этническая чужеродность, отвлекавшая первоначальное внимание при восприятии, до сих пор играет некоторую роль, но отношение к цыганам с большим перевесом определяет теперь социальная изоляция неимущих, бездомных, не принадлежащих ни к какому сословию. Когда они появлялись, было мало поводов повнимательнее присмотреться к этой кочевой, совсем не воинственной группе людей, этого не делали даже тогда, когда цыган обвиняли в шпионаже в пользу Турции. У Ганса Сакса уже все по-другому. Если действительно присмотреться, то хозяин в пьесе допрашивает «несчастных» и требует от них подробного знакомства с их образом жизни, приемами обмана и пороками. Это неслучайно. С обострением социальных проблем по всей Европе цыгане, наряду со всей совокупностью бедных, попадают в поле зрения властей – и писателей.
На долгий период времени вплоть до конца XVIII в., пока на арену не выйдут просвещенные антропологи и этнографы, бродячие, маргинализированные низшие слои общества обрамляют то социальное пространство, в котором находятся цыгане. Для появления у них особого статуса этнорелигиозного меньшинства, подобного евреям с их гетто[119]
, нет никаких оснований. И все-таки благодаря своей внешности, языку, одежде и семейным связям внутри группы они представляют собой выдающуюся часть бродячей толпы.