Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

В этом смысле повезло больше Антонио Дженовези, который возглавлял в университете Неаполя кафедру политической экономии — первую такого профиля в Европе. Его доводы в пользу подъема сельскохозяйственного производства, критика феодальных порядков и предложения о перераспределении земельной собственности нашли поддержку в просветительских кругах, особенно после того, как Неаполь испытал в 1764 г. смертельный голод. Его популярности способствовала и общеполитическая ситуация в Неаполитанском королевстве в 60—70-х годах, когда правительство возглавлял сторонник умеренных реформ Тануччи. Последователи Дженовези пошли в критике существующих порядков еще дальше. Они распространили его вывод о необходимости упразднения внутренних пошлин в Неаполитанском королевстве на всю Италию, выразив сомнение в целесообразности таможенных барьеров и в пределах всего полуострова. Тем самым итальянское Просвещение сформулировало, хотя и косвенно, важную политическую цель — объединение страны.

По сравнению с Неаполем общественная атмосфера Милана более благоприятствовала просветителям. Правительства императрицы Марии Терезни и ее сына Иосифа II, власть которых распространялась на Ломбардию, проводили во второй половине XVIII в. реформы в духе просвещенного абсолютизма, совершенно немыслимые на юге. Но если политически Милан подчинялся Вене, то интеллектуально он находился под влиянием Парижа. Именно в кружке молодых миланцев, увлекавшихся трудами французских просветителей, оформились идеи Чезаре Беккария, изложенные им в трактате «О преступлениях и наказаниях».

Беккария прямо исходил из концепции общественного договора Руссо, считая, что люди отказались от естественной свободы и создали гражданское общество по взаимному согласию. Но, объединившись в общество, они не отвергли свободу вообще. Они «пожертвовали лишь долей свободы, чтобы затем спокойно и в безопасности наслаждаться остальной ее частью». Целью гражданского общества Беккария провозгласил «возможно большее счастье для возможно большего числа людей». Автором формулы был шотландский моралист Ф. Хатчесон. Но Беккария первым дал ей общественно-политическое толкование, и именно с его легкой руки она в дальнейшем вошла в политическую литературу. Беккария заявлял, что государство и законы призваны обеспечивать безопасность и свободу граждан. А поскольку в действительности все обстояло наоборот, он выдвинул задачу коренного преобразования правовых и политических институтов, их приведения в соответствие с принципами естественного права. Причем осуществление этой реформы он связывал с решением более общей задачи нравственного обновления человечества путем просвещения.

Все же главное внимание Беккария уделял критике феодальной юстиции и обоснованию гуманистических принципов уголовного права. Существующее уголовное право, по его мнению, было не правом, а насилием, поскольку противоречило естественному закону. В частности, Беккария решительно осуждал пытки и другие методы принуждения обвиняемого к даче порочащих его показаний. Он считал, что деятельность органов правосудия должна быть основана на законе, требовал буквального толкования законов и признания преступлением только того, что предусмотрено законом. Он был решительно против произвольного отнесения каких-либо поступков к числу юридически наказуемых. Беккария обосновал подход, согласно которому правонарушениями считаются только действия, посягающие на свободу человека в гражданском обществе или препятствующие осуществлению его прав. Тем более, по его мнению, было недопустимо рассматривать в качестве правонарушений слова или мысли людей. Беккария подчеркивал преимущества гласного судопроизводства, выступал против смертной казни, считая возможным заменить ее пожизненным заключением; доказывал, что лучше предотвратить преступление, чем потом наказывать преступника.

Трактат «О преступлениях и наказаниях» мгновенно сделал Беккария европейской знаменитостью. Хвалебный отклик на него опубликовал Вольтер, свое восхищение выражал И. Бентам, появились многочисленные переводы на иностранные языки. Разумеется, не было недостатка и в критических выпадах. Автор одного из них, отец Ф. Факкинеи, объявил Беккария врагом христианства, его теорию назвал «социализмом», а ее сторонников — «социалистами».

Просветительские кружки существовали и в других крупных городах Италии — Венеции, Риме, Парме, Модене, Генуе и др. Члены их знакомились с просветительской литературой, обсуждали злободневные проблемы, предлагали пути повышения продуктивности сельского хозяйства, пытались бороться с засильем церкви. Однако по масштабу своей деятельности и силе влияния они, бесспорно, уступали таким культурным столицам итальянского Просвещения, как Неаполь и Милан. Тому имелись объективные причины: далеко не везде можно было найти покровителей в лице просвещенных монархов, как это было в Ломбардии и другом итальянском владении австрийских Габсбургов — Тоскане, или пользоваться поддержкой министров-реформаторов, как в Неаполе.