Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Эти новые веяния в дипломатии сопровождало утверждение идеи баланса сил как господствующей теории международных отношений, пришедшей на смену прежним устаревшим концепциям христианского единства или божественного права монархов. Впрочем, нередко действия на основе принципа баланса сил оказывались невыгодными, и не только потенциально наиболее сильной державе. Как уже отмечалось, Кромвель заключил союз с Мазарини, чтобы лишить французской поддержки находившегося в изгнании Карла II и оставить ему лишь возможность искать помощи у ослабевшей Испании. В 1672 г. пресловутое «министерство Кабал» по указанию Карла II предало партнера Англии по Тройственному союзу — Нидерланды, предпочитая воевать вместе с могущественным Людовиком XIV против голландцев, чем с голландцами против французского короля. «Великий курфюрст» Фридрих-Вильгельм постоянно колебался между участием в аитифранцузских коалициях и попытками убедить Людовика XIV, что Пруссия может успешно заменить Швецию в качестве младшего партнера Франции в Центральной и Восточной Европе.

В последней трети XVII в. доктрина равновесия, еще недавно использовавшаяся Францией в борьбе против Габсбургов, стала рассматриваться в Версале как направленная против французских интересов. Уже в 1665 г. в инструкциях послу Людовика XIV в Венеции говорилось, что ее война против Турции — во французских интересах, поскольку республика Св. Марка наверняка поддержит противников Франции. Ведь принципом Венеции является «поддержание равновесия силы, и с этой целью она всегда принимает сторону менее сильного». Напротив, после заключения в 1697 г. Рисвикского мира британская палата общин объявила, что он «дал возможность Англии поддержать баланс сил в Европе». И позднее целью ежегодно вотируемых парламентом финансовых ассигнований на содержание армии объявлялось «поддержание баланса сил в Европе». В самой Франции пропаганда идеи баланса сил стала формой скрытой критики завоевательных войн Людовика XIV.

Идея равновесия сил получила дальнейшее развитие после Утрехтского мира, поскольку на протяжении длительного времени в Европе не существовало четко оформленных двух лагерей, возглавляемых наиболее сильными государствами. Пытаясь выявить, не возникают ли из столкновения эгоистических интересов отдельных государств законы, определяющие функционирование всей системы международных отношений, многие политические теоретики считали, что таким законом является утверждение баланса сил. В определяемом опытным путем балансе сил принимались во внимание не только размеры территории и многочисленность населении или даже размеры национального богатства. Пруссия с ее скудными экономическими ресурсами сумела занять место в ряду великих держав, тогда как Нидерланды, оставаясь в XVIII в. одной из богатейших европейских стран, превратились во второразрядное государство. В расчет принимались потенциальные материальные средства, которые правительство могло мобилизовать для содержания вооруженных сил, численность и качество армии, которую оно было в состоянии выставить против неприятеля, сроков течение которого оно могло выдерживать бремя, связанное с ведением военных действий.

После Утрехтского мира, не теряя своего значения как единственной в то время возможности временного сохранении мирных отношений между тогдашними государствами, доктрина баланса сил постоянно использовалась и как обоснование войн, которые велись якобы в целях поддержания «европейского равновесия». Именно поэтому эта доктрина вызывала противоречивое отношение к себе в лагере просветителей. Идея баланса сил была явно близка идее равновесия внутренних социальных сил, баланса политических инструментов — законодательной, исполнительной и судебной власти. Эта идея после Монтескьё считалась большинством идеологов Просвещения необходимым условием рационального общественного и государственного устройства. В середине века знаменитый философ и историк Д. Юм в специальном труде доказывал, что поддержание равновесия сил обеспечивает «свободу Европы». А известный шотландский историк У. Робертсон считал, что баланс сил «создает систему общественной безопасности», является «великой тайной современной политики», мерилом прогресса, достигнутого народами Европы. Даже Руссо признал равновесие внешнеполитических сил «творением природы». Этот вывод в известном смысле отображал исторический оптимизм идеологов Просвещении, их веру в возможности достижения мирным путем состояния общественной гармонии. Вместе с тем просветители критиковали теорию баланса сил как создающую предлог для развязывании войн.