Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Одна решающая победа, которой добился Карл Мартелл, осияла великой славой его род и помогла закрепить его положение. Нашествие арабов, которые вошли в Европу через Испанию в 711 году, не остановилось перед Пиренеями. Герцог Аквитанский оказался недостаточно силен, чтобы противостоять им, и в 732 году их армия добралась до Луары, в полутора тысячах километров к северу от Гибралтара. Там в битве при Туре или Пуатье франкская пехота выстояла под напором арабской конницы и повернула это вторжение вспять. Однако атаки арабов приходилось отражать на юге, и много лет они удерживали части Септимании и Ронской долины, но больше уже никогда не смогли проникнуть вглубь страны, и опасность, что ислам победит Европу, как прежде Азию и Африку, ушла в прошлое, по крайней мере в отношении атаки с запада.

Времена Карла Мартелла и Пипина, майордома, были периодом перестройки для Франкского государства. Власть центрального правительства была восстановлена. Знать была принуждена к повиновению, и элементы распада в конечном счете ликвидированы. Подданным народам пришлось отказаться от независимости, которую они себе возвратили, и снова признать владычество франков. Церковь, которая пострадала вместе с остальным государством и едва ли не развалилась, тоже ощутила на себе последствия перемен. Произошли реформы в жизни и нравственности духовенства. Соборы, их законодательный механизм, встали на службу обществу, и огромные земли, которые они собрали под своей рукой, использовались для пропитания армии. К себе на помощь в этом восстановительном труде Пипин призвал Бонифация, великого англосаксонского миссионера среди германцев, и, хотя сильные правители-Каролинги никогда не отказывались от прямого контроля над церковью, в итоге папство получило большее влияние в франкской церкви, нежели прежде.

Теперь мы рассмотрим цепь событий, которые открывают новую и большую эпоху в истории франков.

Королевство лангобардов в Италии, хотя периодически надолго затаивавшееся, никогда не было полностью удовлетворено своим неполным захватом этой страны. Как только какой-нибудь честолюбивый король восходил на трон и получал власть над своим довольно буйным народом, он сразу стремился к расширению территории. Это представляло постоянную угрозу для папства и независимости маленького государства, папы которого стали фактическими правителями. Папская область была недостаточно сильна, чтобы гарантировать свою безопасность, хотя защищалась она достаточно умело. Ее естественным защитником мог бы быть император в Константинополе, все еще номинальный суверен Рима и других частей Италии. Но Константинополь был далеко, и другие дела, гораздо более насущные, требовали к себе внимания императора. Помимо того, споры между восточной и римской церковью по поводу культа икон и по другим вопросам, которые в один прекрасный день приведут их к полному и яростному разрыву, уже начали возникать и вызывать неприятные впечатления. Папы призывали защитить их, но это им не помогло, и им осталось лишь одно последнее средство — обратиться к восстановленному Франкскому королевству, самой сильной политической державе Запада.

И Григорий II, и Григорий III обращались к Карлу Мартеллу за помощью, и второй даже послал ему ключи от гробницы святого Петра. Но Карл не внял их просьбам. Видимо, ему хватало серьезных дел дома, и, пока позиции арабов на юге оставались угрожающими, а планы их дальнейшего вторжения — только вероятными, он не мог позволить себе вести военные действия против лангобардов.

Его же сын Пипин чувствовал себя в большей безопасности. У него также были веские причины для тесного союза с папством. Появилась возможность вернуться к плану, который пытался выполнить сын первого Пипина еще до того, как власть его рода в государстве достаточно окрепла, чтобы гарантировать его выполнение. Франки за более чем шестьдесят лет привыкли видеть меровингских королей, отстраненных от любого реального управления, и все обязанности трона взяли на себя каролингские сановники. Почти вся знать теперь была вассалами Пипина, и его поддержали и главы церкви. Отстранить Меровингов и посадить на престол Каролинга казалось гораздо менее революционным в то время, чем на сто лет раньше. И все же прежний королевский род, возможно, был овеян каким-то религиозным чувством, а Пипину нужна была вся поддержка, которой он только мог заручиться. Поэтому именно он сделал первый шаг к альянсу, и посольство, отправленное в Рим с согласия франков, поставило перед папой вопрос: хорошо ли такое положение вещей, когда носящий титул короля не обладает никакой реальной властью. Ответ его удовлетворил, и с санкции этой высокой религиозной силы последний король Меровингов скрылся от мира в монастыре. Дворяне и народ избрали Пипина своим королем, подняв его на щитах по старому германскому обычаю, и на новой церемонии епископы миропомазали и короновали нового короля. Это произошло в 751 году.