Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Согласно этой теории, король наделен правом собственности на всю землю королевства. Но, как частный владелец огромного поместья, он не может возделывать ее всю под своим непосредственным руководством. С другой стороны, он должен нести определенные крупные расходы и выполнять общественные функции в силу своего положения во главе государства. Он должен обеспечивать защиту от врагов нации, устанавливать законы и обеспечивать их соблюдение, обеспечивать денежное обращение, ремонтировать крупные дороги и т. д. Ресурсы, позволяющие ему выполнять эти обязательства, он должен получить от принадлежащей ему земли королевства. Соответственно, он разделяет королевство на несколько крупных территорий, каждую из которых предоставляет одному человеку, и тот дает нерушимое обязательство взять на себя некоторую часть этих государственных обязанностей в обмен на предоставленную ему землю. Пока он выполняет эти обязанности, он продолжает владеть землей, как и его наследники на тех же условиях. Если он отказывается выполнять свои обязательства или пренебрегает ими, король может вернуть себе свои земли и передать их более преданному вассалу. Вместе эти люди составляют великих баронов, или крупных феодалов, или пэров королевства, и благодаря их совместной службе государство ведет свои дела.

Подобным образом эти великие бароны делят свою землю среди вассалов, чья совместная служба позволяет им выполнять обязательства перед королем. Эти вассалы снова делят землю аналогичным способом так называемой субинфеодации и так далее вплоть до рыцарского надела, то есть низшего подразделения феодальной системы — участка земли, достаточного, чтобы обеспечить и вооружить одного воина благородного происхождения.

Эта теория, конечно, в целом соответствует реальным обстоятельствам, преобладавшим начиная с X века. Общественные обязанности почти полностью перешли в частные руки. Государство действительно в выполнении своих функций в значительной степени полагалось на землевладельцев. Земля королевства действительно постепенно становилась феодальной, которую держали вассалы взамен службы, и в феодальной системе действительно существовала тенденция превращаться в иерархическую организацию с регулируемыми уровнями от короля до самого мелкого дворянина.

Однако ни одна из этих тенденций не была полностью осуществлена в реальном феодализме любой европейской страны, и нигде никогда не складывалось такой регулярной организации, какую предполагает теория. По тому, как возникла феодальная система, по ее длительному и медленному росту с частными договоренностями для удовлетворения местных потребностей очень легко понять, что она не могла иметь фиксированной и единообразной конституции даже в своих общих характеристиках, а что касается мелких деталей, то не могла иметь и общей системы права с зафиксированными принципами, которые действовали бы повсеместно.

Ее право должно было быть чисто обычным, которое формулировала для себя каждая местность, а нормы его определялись местными обычаями и обиходом. Право не было результатом общего законодательства; более того, можно сказать, что в течение самого феодального периода едва ли существовало формальное законодательство в современном понимании. Поэтому мы видим не общее феодальное право, а тысячу локальных его систем, имеющих некоторые общие черты, но в той или иной степени отличающихся друг от друга в деталях. Даже такие общие кодексы, как иерусалимские ассизы или libri feudorum, не только то и дело расходятся друг с другом по важным моментам, но и в некоторых отношениях являются теоретическими трактатами, которые воплощают идеальное право, а не формулируют широко применяемые практики. Когда появились профессиональные юристы, отдельные из этих кодексов в их руках получили широкое применение, что стало приводить к появлению единообразия практики, которого раньше не было; но это начинается только с XIII века, когда в большинстве стран феодализм уже терял свое политическое значение и превращался просто в систему земельного права и социальной иерархии.

В те дни, когда феодализм как политическое устройство находился в зените, способ, которым суд сеньора улаживал конкретные вопросы или которым частный договор регулировал те или иные услуги, был окончательным, и обычай, сформированный таким образом в местности, становился для нее законом. Эти решения и правила могли различаться и в значительной степени различались в зависимости от места. Вот что говорит Бомануар, один из юристов XIII века, чьи бовезские кутюмы стали одним из популярных сборников права: «Во Франции нет двух кастеляний, которые во всех случаях применяли бы один и тот же закон». Действительно, не было бы преувеличением сказать, что единообразия применения не было даже в самых общих чертах системы.