Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Нигде не существовало таких великих баронств, которые занимали бы всю территорию королевства. Земли, принадлежавшие двенадцати так называемым пэрам Франции, никоим образом не охватывали всю страну. Некоторые феоды, не входившие в их число, были такими же крупными или еще крупнее, например, графства Анжу или Бретань. Отдельные же пэры владели только частью королевской земли. Граф Шампанский был вассалом короля только на части своих земель. Ему принадлежала огромная территория сложного состава, объединенная под одной рукой, и ее держали, кроме короля, девять сюзеренов, семь церковных сановников, германский император и герцог Бургундский. Король раздавал феоды разных размеров и имел вассалов всевозможных званий и рангов, и многие их вассалы держали небольшие феоды прямо от короля.

В Германии было очень велико количество мелких феодов, которые держали от императора. Сюзерены, даже короли и императоры, тоже держали феоды от своих вассалов. Одна и та же обязанность, связанная с одним и тем же феодом, могла относиться к двум сеньорам одновременно, либо феод могли держать двое или более вассалов. Не только земля, но и все остальное, что представляло ценность — должности, пошлины и привилегии, — обращалось в феоды, и вариациям их форм и характера практически не было числа. И все-таки часть земли в большинстве королевств оставалась аллодиальной и никогда не предоставлялась в какое-либо фактическое феодальное владение.

Разряды дворянского сословия позднее стали более упорядоченными и определенными, но в разгар феодализма это было не так, и размер и значение феода ни в коей мере не определяли его титул и ранг. Графы были вассалами у виконтов. Некоторые имения простых дворян по размеру не уступали феодам, принадлежавшим графам, и довольно часто бывали случаи, когда феод менял свой статус, по величине оставаясь при этом таким же, как был, как, например, графство Бретань, которое стало герцогством.

В общем, можно сказать, что феодальная система представляла собой более-менее упорядоченный, но хаос, и в рамках настоящей книги, даже если бы это входило в наши планы, невозможно было бы удовлетворительно изложить ее во всех деталях. Сомнительно, что в каких-либо разумных пределах можно подробно рассказать о феодальных обычаях так, чтобы не произвести неверного впечатления, или так, чтобы этот рассказ был верен не только для отдельного узкого региона.

Помимо этих различий в деталях, национальные феодальные системы, сложившиеся в разных странах Европы, в большей или меньшей степени отличались друг от друга и во многих положениях общего устройства. История феодализма шла разными путями в разных государствах, и во всех них она оказала разное влияние на национальные институты и историю. Это станет очевидно, как только завершится формирование современных наций.

Понятно, что такая система была бы серьезным препятствием для установления сильного и сплоченного государства. Еще лучше мы понимаем, что законные и социальные привилегии, тень некогда господствовавшего феодализма, которым государство разрешило остаться и которые оно вынуждено было терпеть, обеспечили ему всеобщую народную ненависть и осуждение. Но эти факты не должны заслонять для нас великую миссию, которая выпала на долю феодализма в общем развитии цивилизации. Вышеизложенное по меньшей мере должно было в общих чертах показать, что это была за миссия. Феодальный замок, разносимый разгневанной толпой мятежных крестьян как приют тиранических привилегий, изначально возводился добровольным и старательным трудом их предков как единственное убежище от худшего зла, чем притеснения сеньора.

Выше мы видели, какая большая опасность угрожала установленному Римом на Западе политическому единству вследствие нашествий германцев, как они стремились разделить Западную империю на отдельные независимые части и как влияние церкви и идеи Рима помогли сохранить осознание целого, к которому все они принадлежали. Но эти факторы, сколь бы сильно они ни поддерживали идеал союза государств, вряд ли могли иметь большое значение в рамках отдельных государств. Тем не менее и там действовали те же причины распада. Между ними было так мало общих связей, что жителям разных уголков Галлии было трудно сохранить реальное чувство национального единства, не менее трудно, чем осознать какие-то общие связи с жителями Италии. По мере того как центральные правительства разных государств все больше гибли под трудностями своего положения и все более теряли способность осуществлять какой-либо фактический контроль в отдалении от королевского двора, все больше и реальнее становилась угроза распада государства на отдельные части, не связанные узами общей верности, а также того, что передовая политическая организация, которой достигла цивилизация, снова распадется на исходные составляющие, из которых она была создана, — что Галлия, например, вернется к состоянию, из которого ее спасли римляне. От этой опасности Европу избавила феодальная система.