Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе

В 00:00 Малер по каналу ARD объявил, что он отклоняет обмен: «Похищение врага народа как средство освобождения политических заключенных есть выражение политики, отдельной от борьбы рабочего класса, которая неизбежно закончится тупиком. Стратегия индивидуального террора – это не есть стратегия рабочего класса». Так это прошло по телевидению. В объявлении, кроме того, было: «По поводу показательного процесса против Беккер, Майнхофа и меня в сентябре прошлого года я публично дал понять, что это была публичная критика, одновременно и самокритика, что мое место на стороне революционного класса. Я твердо убежден, что благодаря борьбе рабочих масс откроются ворота политических тюрем и что выдвинутое против меня обвинение в терроризме будет отменено. Поэтому я отклоняю этот способ покинуть страну. Вперед к Коммунистической партии Германии!»

В 1980 году Малер был выпущен. Поскольку ворота тюрьмы открылись для него не благодаря революционным массам, а из-за его согнутой походки и благодаря Бауманскому туннелю. Он отомстил рабочему классу, став после освобождения менеджером по его эксплуатации.

После этого пришло сообщение от Габриеллы Крёхер-Тидеманн о том, что она против освобождения. На следующий день Рольф Поле потребовал связи с ней по телефону. Буйволы обеспечили связь с ней, после чего она всё же решила пойти со всеми. Позднее мы сделали более точный вывод о причине изменения ее мыслей. Сообщение об отклонении освобождения она сделала потому, что ей обещали сократить срок ее заключения наполовину или на 2/3. Она настаивала на письменном подтверждении этого обещания, но не получила его.

– Идея с телефоном исходила от вас?

Райндерс/Фрич: Нет, это была идея Рольфа.

– Как вы отреагировали на ее решение?

Райндерс/Фрич: Для нас это был шок! Сразу двое! Слышал бы ты

наши реплики тогда: «Они что, нагадили им всем в мозги?», «Что они еще замышляют?» и т. д. Ну а так, если они твердо решили остаться… Сидите от звонка до звонка. Про Крёхер-Тидеман мы подумали, что она просто запуталась.

– Лоренц что-нибудь узнал об этом?

Райндерс/Фрич: Нет. Самое большое, что он мог от нас услышать, – это постоянная пустая болтовня.

– А вы не думали о том, чтобы вместо этих потребовать освобождения других?

Райндерс/Фрич: Думали. Но проблема была в том, что если бы мы назвали два других имени, то от них бы пришел ответ, что по времени ничего не получится, а мы хотели непременно соблюсти временной план. А тут в субботу в 00:00 пришло сообщение: «Полиция вновь обращается к похитителям Петера Лоренца. Мы получили сообщение № 3. Другие нумерованные сообщения вами не предусмотрены. 1. Полиция исходит из того, что Петер Лоренц жив. 2. К полету в Берлин готовы только двое заключенных. Как вы уведомлены, еще имеется возможность достигнуть вашей цели через один из аэропортов страны. Из этого представляется возможным доставить туда всех поименно названных заключенных. Ждем вашего мнения по этому вопросу. 3. Вы слышали обращение пастора Альбертца и из этого знаете, что обязательным нашим условием является ясно изложить возможности безопасного освобождения Петера Лоренца. 4. Вы можете уверенно полагаться на то, что все прежние и последующие переговоры с вами служат исключительно одной цели – безопасности и здоровью Петера Лоренца. 5. Ваша методика ведения переговоров не дает нам шансов отвечать всем вашим требованиям. Выберите более оперативный путь переговоров. 6. Чтобы быть уверенными в том, что мы и дальше ведем переговоры с нужными людьми, назовите в качестве опознавательного знака место, где жена Лоренца купила себе наручные часы». Это было в ночь на субботу.

– Что за споры вы вели между собой?

Райндерс/Фрич: К тому времени споров не было. Не забывай, что все эти дни мы практически не отдыхали. Но настроение было хорошее, так как после первых сообщений буйволов стало ясно: дело пошло. Они пошли навстречу нашим требованиям о публикациях и об освобождении демонстрантов. То есть после этого всё и пошло. Было также ясно, что они будут пытаться выиграть время. Буйволы исходили из того предположения, что мы назовем адвоката, через которого будем вести переговоры. Поэтому они и говорили о более быстром методе их ведения. Таким способом они хотели выйти на нас.

– А что Лоренц знал по всему этому процессу?

Райндерс/Фрич: Он знал наши требования, но ничего не знал о состоянии переговоров. В остальном он лишь хотел знать, как высказался по всему этому процессу Биденкопф, бывший в то время сильной фигурой в ХДС. К тому времени он был генеральным секретарем и оппонентом Коля. Когда мы сообщили Лоренцу, что Биденкопф высказался за обмен, тот отреагировал оптимистично и облегченно. С этого момента он уверовал, что обмен действительно состоится.