Европейская мечта. Переизобретение нации

Цвейг описывает здесь воинствующий национализм, в котором принцип политического становится нормой. По этой причине нации всегда были настроены на борьбу и войну, заостряя свои различия, сооружая разделительные границы, духовно вооружаясь героическими мифами и воинской честью. Цвейг вспоминает собственные уроки истории: «Нас намеренно держали в неведении о культурных достижениях соседних народов, чтобы мы знали только, в каких битвах и под командованием каких полководцев мы сходились с ними как враги». Средством, способным создать здесь равновесие, Цвейг читает культуру. В частности, он имеет в виду переориентацию учебных планов в школе с истории войн на историю культуры. Если история войн превращается в рассказ о том, как нации упрекают и обвиняют друг друга, то история культуры могла бы опираться на открытия и изобретения, искусство, науку и технику и, таким образом, мотивировать признание и уважение общих достижений. Цвейг мечтает о том, чтобы во всех странах одновременно воспитывалось чуткое и доброжелательное поколение, «элита, которая знает иностранные языки, чужие нравы и страны из собственного опыта» и (тут он переходит на военный язык) могла бы стать «своего рода генеральным штабом интеллектуальной армии ‹…› которая должна завоевать общее будущее». Но это также и борьба, а именно активное устранение «того глухого недоверия между нациями, которое, как мы чувствуем, гораздо более пагубно, чем любая преходящая воинственная вражда»[526].

Будущий европеец, каким его представляет себе Цвейг, должен знать о достижениях «других народов, о том, что есть в них положительного и творческого, причем непосредственно с этим знакомясь». Его рекомендации по практическому обучению в Европе благодаря поездкам и взаимному обмену были реализованы через пятьдесят лет бэкпэкерами с дешевыми Interrailtickets[527] в Шенгенской зоне, стипендиями Erasmus в европейских университетах и молодыми идеалистами, которые на протяжении года работают волонтерами в социальных службах разных стран. А его идея о «вдохновляющей на взаимодействие» европейской публицистике осуществилась в таких журналах, как Merkur, Letter International и Eurozine, где «спор между странами не упраздняется, а выливается в сотрудничество»[528].

Если история нации основывается на ненависти, которую она вновь и вновь разжигает, идя по кругу самооправдания и героического самовозвеличения, то история культуры, по мнению Цвейга, открывает возможность нарратива о прогрессе, ибо она основывается на том, чем одна нация обязана другим и что увеличивает общее достояние. Однако мы уже не можем разделять утопию Цвейга относительно истории европейской культуры как непрерывного нарратива о «прогрессе без конца». Во-первых, потому что после 1945 года мы не можем так же аккуратно отделить национализм от Европы, как это сделал Цвейг в 1932 году, а во-вторых, потому что мы больше не разделяем гордость за Европу и ее превосходство, которое «мы утверждали за две тысячи лет до начала истории на „маленьком полуострове Азии“, как называл ее Ницше»[529]. После 1945 года такой взгляд на Европу пришлось коренным образом пересмотреть и потом неоднократно корректировать[530]. Тем не менее по-прежнему современной остается мысль Цвейга о программе новых учебных планов для европейской молодежи, которая переносит акцент с «нации против Европы» на «нацию в Европе». Сохраняет свою актуальность видение Европы Цвейгом, и прежде всего актуален интересовавший его «идеал большего согласия между нациями при сохранении самобытности всех наций»[531]. В этой красивой и лаконичной формуле он превосходно уловил суть европейской идеи, исходя из которой и разработал многообещающую образовательную модель, переключив ее с ненависти на благодарность и «благоговение», с войны на мир, с восхищения военной силой на признание интеллектуальных и культурных достижений.

Цвейг также задается вопросом: есть ли место в новой учебной программе идентификации и коллективным чувствам? Существует ли позитивный вариант тимоса и можно ли его применить к Европе? Да, отвечает Цвейг, ибо «проявления личного и морального героизма могут воодушевлять молодежь не меньше, чем рассказы о кровавых сражениях». Благоговение могут вызывать как интеллектуальные, так и культурные достижения. К нациям не следует относиться с недоверием и предвзято. Они должны преуспевать не в нагнетании страха друг к другу, а в том, что приносит им «любовь и глубокое уважение во всем мире, что повышает авторитет их языка и духовные достижения». Замена негативного тимоса позитивным – такова общая идея проекта Стефана Цвейга по «моральной детоксикации Европы». Яд, о котором шла речь и с которым мы имеем дело сейчас, – это ненависть. Цвейг писал с позиций «поколения, которое познало и научилось ненавидеть самую ужасную в мире ненависть, потому что она бесплодна и умаляет творческую силу человечества»[532].

Как заканчиваются войны?