Европейская мечта. Переизобретение нации

Как «пастырь бытия» Хайдеггер чувствует себя призванным восстановить подлинное наследие европейского «человечества». Но это возможно только начав все заново. Европа должна быть восстановлена из радикально и абсолютно нового начала, после чего мир очистится и омоется от всякого рода делячества, технического расчленения и забвения бытия (Seinsvergessenheit[510]). Новый мир, согласно фантазии Хайдеггера, должен быть освобожден от всего, что накопилось на негативном полюсе его дихотомий. В этой связи он всегда говорит о «борьбе», а не о «войне», всегда об абстрактных принципах и никогда о личностях (Akteuren). Но пока он записывал свои размышления, Германия вооружалась для Второй мировой войны, евреев терроризировали и депортировали, а вермахт захватывал одного европейского соседа за другим. В 1941 году, когда вермахт начал русскую кампанию, Хайдеггер написал текст «О начале», точнее о «Конце истории великого начала европейского человека»[511]. По его мысли, за этим первым началом и его нынешним концом последует другое начало, которое, как замечает Вивиан Лиска, «изначально <….> сопровождается необходимостью разрушения»[512]. Поэтому Хайдеггер пишет: «Другое начало должно стать гибелью». Но прежде всего это начало есть более высокий уровень развития! Новое начало должно стать «более европейским». Оно «должно позволить начаться новому началу отталкиваясь от изначальности…»[513] Точно так же как он сам в своей трактовке греков до Аристотеля и Платона вернулся к досократикам, чтобы унаследовать чистую и аутентичную традицию, так теперь он возвращается к доиудеохристианской традиции, чтобы основать новый мир Тысячелетнего рейха. Поскольку христианство насквозь пропитано иудейством, новое начало, по Хайдеггеру, может быть только «вне иудейства, то есть христианства»[514].

Новый мир, который может стать реальностью только вне действующих традиций существующей Европы, – это «мир без евреев». Именно они присвоили начало истории, создав из него контримперию (Gegenreich), которую Хайдеггер хотел бы заменить немецкой мировой империей и которой Гитлер уже готов подчинить Европу. Хайдеггеровская метафизика бытия и риторика нового начала сводятся к этой замене существующей еврейской империи немецкой. Хайдеггер не фигурирует в исследовании Конфино, но ход хайдеггеровской мысли хорошо вписывается в картину дискурсов того времени, описываемых в книге «Мир без евреев». Все идеи, фантазмы и образы, воодушевлявшие нацистскую версию истории, вращались вокруг идеи «еврейского мира», который «надлежало разрушить, чтобы освободить место нацистскому миру». Изначально в центре национал-социализма находился обетованный мир без евреев, даже если конкретные формы реализации этой идеи складывались лишь постепенно. Логика «окончательного решения» конкретизировалась только во время войны, но она венчала все предыдущие этапы «национал-социалистической еврейской политики»: определение [кто есть еврей], экспроприация, выселение, геттоизация, депортация, уничтожение, которое твердо исполнялось до самого конца, когда война уже давно была проиграна[515]. Оно считалось «ключевым событием мировой истории»; так называемый «еврейский вопрос» «придавал смысл нацистской империи». Параноидальная нацистская пропаганда никогда не изображала нацистов преступниками, они всегда были жертвами евреев, совершавшими лишь справедливое возмездие за то, что сами претерпели. Виктор Клемперер записал в 1942 году: «Концентрация ненависти обернулась безумием»[516].

Еще раз процитируем Шарля Морраса: «Все кажется невозможным и ужасно трудным без провидения, каким является антисемитизм. С ним все устраивается, сглаживается, упрощается»[517]. Эта мысль применима и к Карлу Шмитту, и к Мартину Хайдеггеру. «Евреи придали нацистской борьбе между добром и злом ясный смысл: мессианская битва за создание национал-социалистической цивилизации требовала уничтожить евреев. Творение и уничтожение нераздельно слились воедино, одно содействовало другому»[518]. Хайдеггер в своем ослеплении дошел до того, что приписал убийство евреев им самим. В «Черных тетрадях» он действительно охарактеризовал происходившее в Восточной Европе как «самоуничтожение евреев»![519] Как это понять? Очень просто: в холодно-расчетливом и индустриально-массовом убийстве действовала еврейская рациональность.